обезьяны, но и их внутреннего состояния. В китайской традиции это объяснялось как сочетание «формы» и «бесформенного», соответствовавших внешнему и внутреннему в человеке. Для этого бойцы ушу имитировали даже дыхание животного, уподобляя ток ци в своем теле циркуляции ци в теле животного.
Описание животных, прочно входя в сознание занимающихся ушу, могло изменять кинематику его движений, а на более сложных этапах — и манеру его мышления. Поэтому человек не столько подражал природе, сколько обнаруживал в ее обитателях самого себя, предполагая в чужом движении безграничность собственных возможностей. В традиционной китайской философии не было различий между понятиями «тождества» и «подобия». За основу бралось именно подобие, т. е. человеку не обязательно было полностью походить на подражаемое животное. Достаточно было сымитировать несколько характерных признаков, например, издать крик орла, сформировать особую позицию ладони — «лапу тигра», прыгнуть, как обезьяна. В этом случае считалось, что человек полностью идентичен животному, так как набрал определенное количество признаков требуемого объекта. Такой чисто китайский подход давал возможность имитировать нескольких животных сразу, „Р добиваясь полного внешнего сходства с ними. Мастера стиля суньбинцюань («Кулак полководца Сунь-цзы») учили, что необходимо иметь «драконью поясницу, орлиный глаз, змеиные нош, а в передвижениях походить на ласточку».
Подражание «образу и форме» можно встретить в сотнях стилей ушу. Например, в стиле шаолиньцюань одним из самых мощных технических действий считался прием «яростный тигр вырывает сердце» — резкий прыжок вперед и удар «лапой тигра» снизу вверх. В стиле мицзунцюань («Стиль Потерянного следа») есть много движений, название которых связаны с мифической птицей Феникс — «Феникс взлетает с красной горы» _ одновременный удар коленом и кулаком, «Красный Феникс расправляет крылья» — одновременные блок одной рукой и удар другой.
Во время выполнения таких движений следует соблюдать принцип имажинарности, т. е. реально представлять образ данного животного. Характерно, что большинство стилей сянсинцюань рекомендовалось изучать в «подходящем месте», Так, «стиль Змеи» — в высокой траве или скалистом ущелье, «стиль Утки» — на птичьем дворе, «стиль Журавля» —на берегу озера. Весь этот декор из обстановки и движений был призван навеять прежде всего внутренний образ, уже не зависящий от внешней формы, а поэтому и называемый «бесформенным». Истинный мастер сянсинцюань не зависел от обстановки, ему уже не надо было досконально воспроизводить характерные движения животного, так как его образ вошел ему уже в плоть и кровь. Этому соответствует сентенция основополагающего даосского трактата «Дао дэ цзин»: «Великий образ не имеет формы», поэтому учитель ушу воплощал собой некий Великий образ, независимо от того, какой конкретно стиль животного он практиковал. Это было похоже на некую драгоценную жемчужину, скрывающуюся в сердцевине бойца ушу. Один из речитативов ушу говорит об этом так: «Форма и бесформенное сочетают в себе абсолютно ложное и доподлинно истинное. Внутри формы таится игла, а в ее сердцевине — учение о сокровенном».
^Каждое направление ушу включало несколько стилем группы сянсинцюань. Даже стили «внутренней семьи (нэйцзя)» в настоящий момент включают в себя 72 комплекса сянсинцюань. Как же проходило обучение этим стилям? Оно подразделялось на три основных этапа. На первом этапе учителя советовали ученику имитировать лишь внешний облик подражаемого объекта, что называлось «овладеть формой» (сянсин). В «стиле Обезьяны», например, ученик, не изучая никаких боевых движений, учился срывать персик как обезьяна, подражать мартышке, входящей в пещеру, дрожащей от холода, прыгающей от радости. В стиле «Когтей Орла» (иньчжао) боец бил крыльями как птица, падал на песок, будто орел, атакующий добычу. В «стиле Змеи» (шэцюаць), тренируя гибкое тело бойца, учитель советовал ученику «оборачиваться вокруг камня».
Затем начинался второй этап обучения, на первый взгляд, прямо противоположный по своему характеру первому. Он носил название «отойти от формы» — ли-син. В китайской эстетике есть выражение: «Отходя от формы, достигаем схожести». Отход от формы как от некоего канона, есть закономерный процесс творчества. Но прежде чем отойти от него, надо приобрести эту форму, то есть в полной мере освоить базовые упражнения. В противном случае школа ушу подменялась выдумками занимающегося, питающего иллюзию, что практикует ушу.
Китайские мастера учили «не отходя от формы, оторваться от нее». Это парадоксальное на первый взгляд утверждение постигается лишь в процессе тренировки. Боец не должен «переигрывать», увлекаясь чисто внешней имитацией формы. Так, по-настоящему пьяный человек не может адекватно реагировать на стремительно меняющуюся ситуацию в поединке и никакой боевой ценности не представляет. Его реакция ослаблена, внимание рассеяно, равновесие нарушено, агрессивность значительно повышена, что недопустимо с точки зрения правил «боевой добродетели». Последователь стиля «Пьяного кулака» (цзуйцюань) лишь пользуется некими внешними признаками пьяного человека, при этом сохраняя прекрасную скорость, реакцию и устойчивость. «Тело должно быть пьяным, а мозг — трезвым», — гласит пословица из стиля «Пьяный кулак». Один из известных мастеров «стиля обезьяны» (хоуцюань) Сяо Инпэй вспоминал, как он сначала подражал лишь повадкам и ужимкам обезьяны, затем стал замечать, что и его дух стал подобен внутреннему состоянию играющей и сражающейся обезьяны. Затем он потратил много времени на совмещение внешней формы и внутреннего образа, а потом «забыл о том и о другом».
На первом и втором этапах боец лишь учился отождествлять себя с каким-либо внешним объектом. Однако на этой фазе сянсинцюань оставался лишь танцем, точно копировавшим повадки представителей животного мира, для боевого искусства же этого было недостаточно. Для этого необходимо было прежде всего овладеть сочетанием методов кулачного боя и принципов имитации животных. Это знаменовало собой переход к третьему этапу изучения сянсинцюань, называемому «утверждение в мысли» — лии, что означало понимание бойцом ушу того, что перед ним — не простой имитационный танец, но многогранное и эффективное боевое искусство. Во многих стилях «образа и формы» считалось, что если имитируемая форма не согласуется с боевым содержанием ушу, то следует пожертвовать формой ради сохранения прикладного содержания.
ФЕЙЕРВЕРК СТИЛЕЙ
Стилей группы сянсинцюань великое множество. Здесь же мы расскажем о наиболее сложных, эффективных и характерных из них.
Стиль «Обезьяны» (хоуцюань). Пожалуй, раньше всего в Китае стали широко имитировать движения обезьяны, естественно, не рассматривая их как боевую технику. Обезьяна в традиционном Китае считалась символом ловкости, хитрости, быстроты и грациозности. Танец обезьяны входил в древнее представление і—III в. «танцы ста животных». В это время при императорском дворе особую популярность приобрел «танец макаки», включавший в себя движения разъяренной обезьяны, а некий чиновник Чансинь Шаофу любил демонстрировать его на пиршествах, сильно выпив. Именно отсюда легенды ведут происхождение одного из под- стилей обезьяны — стиль «Пьяной обезьяны» (цзуйхо- уцюань).
Поклонение образу обезьяны во многом связано со знаменитым царем обезьян Сунь Укуном, который прекрасно владел упражнениями с тяжелым посохом, цю-аньфа и широко использовал обманные финты во время поединков. Его приключения описаны в романе XVI в.
Путешествие на Запад» У Чэнъэня, в центре которого — историческая личность монаха Сюаньцзана, отправившегося в Индию за Буддийскими сутрами. Сунь Укун и дух Ша Сэн неоднократно спасали монаха от неминуемой гибели, вступая в схватки на мечах, алебардах, взлетая в небо и падая в преисподнюю. На основе этих легенд возник стиль «Царя обезьян» (суньвандюань), где встречаются такие приемы, как «удар Сюаньцзана», «удар мечом Ша Сэна», «Сунь Укун, летящий на облаке» — живое эхо древних легенд.
Так когда же действительно возник стиль «Обезьяны»? В эпоху Мин (1368—1644 гг.) знаменитый мастер боевых искусств генерал Ци Цзигуан в обширном трактате «Новая книга записок о заслугах» рассказал, что основатель Сунской династии Тайцзу (X в.) лично знал 32 формы «Длинного кулака», стиль
