ярости и время от времени отворачиваться, чтобы не мочить слюнями подушку — неизвестно, сколько мне еще на ней спать.
— Не вините Колобка, — успокаивающе произнес Кащей. — Просто у этого, гм, мыслящего продукта начисто отсутствует такое качество, как совесть. Поверьте, он от этого очень страдает, переживает. От депрессии и жрет.
— Во-во, — мерзкий Колобок закивал, скребя ложечкой по днищу баночки (его я убью первым, пообещал я себе). — С удовольствием бы поделился, чесслово. Но не в силах я. Заколдован.
— Так помоги ему! — попросил я Кащея. — У тебя же палочка есть.
— Палочка, — Колобок шмыгнул носом, — и у меня есть. Только толку от нее… Тут посильнее чародейство нужно.
— Поэтому вы меня сюда и притащили? — догадался я. — Этот заплесневелый батон расколдовывать?
— Отчасти, — заметил Кащей. — Но мне приятно, что вы начали понемногу входить в курс дела.
— Вот им вот, — показал я на Колобка, усердно вылизывающего ложечку, — займусь в последнюю очередь.
— Почему это? — вскинулся господин Колоб.
— А ты мне не нравишься, — с вызовом ответил я.
Колобок ничего не сказал, просто слез со стула и печально поплелся к двери. Когда его непропорциональная фигура скрылась, Кащей уселся на освободившийся предмет мебели и, нахмурившись, сказал:
— Напрасно вы так, Глым Харитоныч. Он ведь правда ничего с собой сделать не в состоянии.
— И помочь ему могу только я? — саркастически осведомился я.
— И помочь ему можете только вы, — сказал Кащей без малейших признаков сарказма.
— Если так, тогда хорошо, — я кивнул. — Если не убью в первую очередь, то помогу. Но в самую последнюю. Чтоб знал.
— Как угодно, — мне показалось, что в глазницах Кащея мелькнули искорки смеха. — В любом случае спасибо за согласие сотрудничать.
— Не за что, — отмахнулся я, — тем более что я все равно ничего не обещал.
— Формальности потом, главное, что обещание было дано. Одного слова 'хорошо' вполне достаточно.
— Так нас подслушивали? Какая низость!
— Как угодно, — вновь склонил голову Кащей. — Но мы достаточно на сегодня пообщались. Желаете приступить к трапезе?
— Хо-хо! — я потер руки. — А если я скажу 'Не желаю?'
— Как уго…
— СТОП! Что есть в печи — на стол мечи!
Когда я уже покончил со слизистым супчиком и вовсю уписывал рисовые тефтели со сметанкой, дверь отворилась, и в проем всунулся знакомый отвислый нос.
— Уже можно? — спросил он Кащея.
— Нужно, — и, тяжело ворочая бульдожьей челюстью, Кащей проговорил, обращаясь ко мне. — Итак, дорогой мой…
— Наш! — встрял Колобок.
— Дорогой наш Глым Харитоныч, сейчас вот это круглое существо, в просторечии именуемое Колобком, задаст вам несколько вопросов.
— Личных?
— Вообще.
— Тогда ладно.
— И не собирался я у тебя спрашивать о твоих дурных привычках. Таскать козявки из носа вовсе не зазорно. Мне, во всяком случае. Вон он у меня какой, нос-то!
Я покраснел и завопил, чуть не перевернув поднос с едой:
— Сволочи! Хватит копаться в моих мозгах! Это неприлично, в конце концов!
— И очень даже бессовестно, — покаянно кивнул Колобок. — А куда денешься? Такой уж я. Сдерживаться не могу. Из-за чего и страдаю.
Окончательно укрепившись во мнении, что первой моей жертвой будет именно господин Колоб, я продолжил трапезу, попутно сделав знак Колобку продолжать.
— Для начала…
— Ой, а можно я первым спрошу, — попросил я. — А где те двое, что были вместе с вами, гражданин Кащ-Кащ, сын Маймуна?
Кащей попытался побагроветь, но, видимо, в свойства кальция смена цвета не входит по определению. Поэтому он проглотил обиду и, в свою очередь, спросил:
— Это вы про тех Двоих из ларца, одинаковых с торца?
— Нет, я про Бегемота и Борца в одинаковых трусцах, в фиолетовых носцах, — сердито съел кусок тефтели я.
— Они как раз сейчас в ларце, — и человек-кость понес какую-то чушь о заклятиях, змеях и каком-то кольце, которое, как я понял, управляло этим самым ларцом. Словом, насколько мне удалось узнать, пользы от этой парочки было много, но где сейчас находится эта самая парочка, а равно и ларец с кольцом, Кащей говорить отказался.
— М-м, — я отставил поднос. — А как насчет наших общих знакомых по подвалу?
— Ты об инспекторах? О, их уже давно обработали и вернули обратно в офис.
— То есть как — обработали? Вырезали им языки и аккуратно удалили лобные доли мозга, заставив их же и съесть?
— Эеф! Почистили немного, — Кащей был, видимо, несколько обескуражен моей кровожадностью. — Впрочем, кое-что из их голов действительно вынули — часть воспоминаний. О вас, о нас, словом, обо всем, что касалось вчерашнего.
— А потом куда их дели?
— Я же сказал — вернули в офис…
— Нет, я про воспоминания.
— А-а-а. Их съел Бирюк — Пожиратель Памяти. А что?
— Нет, ничего. А как это у него вышло?
— Просто. Взял и сожрал. Он у нас специалист высшего класса.
— Хорошо, — я задумался. Господи, кричал у меня в голове внутренний голос, куда же я попал? Ходячие скелеты, говорящие мучные изделия, волшебные палочки, какие-то Бирюки — Пожиратели Памяти… Дальше что будет? Ходячие мертвецы? Летающие открывашки? Пинающиеся ящики? Разумные звери? Говорящие деревья?
— Слышь, — Колобок подошел к Кащею и так дернул его за полу плаща, что тот чуть не кукарекнулся со стула. — Некогда нам пока допрос с пристрастием проводить. Мне тут, — он постучал себя по уху, — сообщили, что козлы летят.
— Опять?
— Не опять, а снова.
— Ерш твой ершович, щетинников сын! — впервые я услышал, как ругается этот коварный тип костяной наружности. — Десант Иванушек?
— Он самый, — Колобок сплюнул на чистый пол. — Значит, так. Предлагаю, во-первых…
Они принялись негромко совещаться, я же разминал затекшие руки, вертел шеей, с хрустом сгибал колени — словом, всячески готовился к побегу. Кащей же со своим головастым другом, видимо, были слишком заняты, в ответ на мои крамольные телодвижения даже не подумали вновь наложить на меня веревочное заклинание.
— Хорошо, — Кащей встал. — Я отправляюсь туда. Немедленно. Мне это не нравится. Пора поставить их на место.
— Надолго?
