Впрочем, дело твое. Меня, однако, немного другое волнует. Небольшой вопрос, ты уж просвети меня… Ты не боишься, что мы тебя сдадим?
— Я про тебя, Абрамыч, слышал — ты человек честный. Да и Сема-Моряк из идейных, если так можно сказать. Вы под Бритву не ляжете, — Вратарь прямо посмотрел в глаза Нахамсона. — Ну, так как? По рукам?
— По рукам! — ответил Нахамсон, и старики обменялись рукопожатием.
— Теперь по делу, — сразу взял быка за рога Вратарь. — Я здесь командую полусотней. Ну, это что-то вроде взвода. Всего у меня под рукой двадцать восемь человек. Из них нормальных парней — не больше десятка. Остальные — мразь, отщепенцы и беспредельщики. А еще я могу поговорить с кем-нибудь из командиров. Есть среди сотников и полусотников несколько надежных мужиков, которых я давно знаю. Правда, их человек пять всего. Для открытого бунта маловато — дружина нас быстро ломтями настругает, а гвардия эти ломти по земле размажет. Но для небольшой бучи, под шум которой можно отсюда сдернуть, сил вполне достаточно.
— Ага, — принял информацию к сведению Нахамсон. — А точное количество бойцов, которые нас поддержат…
— Я скажу завтра вечером, — закончил фразу Вратарь. — Тогда и будем план составлять. Сегодня в ночь моей полусотне приказано на патрулирование выйти. Вернемся завтра после полудня. Со своими я к тому времени уже определюсь. А с командирами прямо сейчас пойду разговаривать, и к завтрашнему вечеру они тоже ответ должны дать — впрягутся с нами или нет.
— Годится, — одобрил Нахамсон. — Завтра и мы определимся с силами. Где встречаемся?
— Да можно здесь, — Вратарь обвел взглядом барак. — Здесь вполне безопасно. У Бритвы, конечно же, есть осведомители, и они наверняка сидят и здесь, но… В таком шуме они хрен чего услышат, а уж тем более вечером, когда тут народу в три раза больше.
— Да и не успеть им, — заявил Нахамсон. — Мы сыграем на опережение!
Глава 12
Выйдя из кабака, бредуны разошлись в разные стороны. Вратарь, пожав на прощание руки, пошел в сторону окраины, где находились казармы для несемейных и где квартировала его полусотня. А Пашка с Нахамсоном первоначально двинулись в сторону гостиницы, но едва Вратарь скрылся за домами, свернули в ближайший переулок.
— Только не считай меня параноиком, Павел, но что-то мне этот Вратарь подозрителен, — шепотом сказал Анатолий Абрамович. — Чересчур быстро он на тебя вышел, да и болтается все время рядом.
— Это да, есть такое… — призадумался Скорострел. — Шагу не ступить по городу, как натыкаешься на Вратаря. Утром вышел стволы продать — Вратарь идет. Зашли в кабак пивка выпить — Вратарь тут как тут.
— Вот! — назидательно поднял указательный палец Нахамсон. — А мы с тобой сейчас на важную встречу пойдем, с человечком одним потолковать. Про которого я точно знаю, что он не подстава.
И дядя Толя повел Пашку кривыми переулками на другой конец города. Шли долго, почти полчаса, и Паша лишний раз убедился — насколько все-таки велика столица Рязанского княжества. По пути, от нечего делать, он считал дома, но сбился после сотни. И почти все они представляли собой жуткие халупы, помесь сарая с хлевом, построенные из всякого строительного мусора — обрезков досок, горбылей, кусков фанеры. Грязь вокруг была просто феноменальной — повсюду валялась разбитая глиняная посуда, обрывки картонных коробок, обломки деревянных ящиков, лужи дурно пахнущих помоев.
Тем удивительней было узнать, что конечной целью их похода являлась добротная бревенчатая изба-пятистенок, огороженная невысоким штакетником, за которым зеленел небольшой газончик.
— Пришли! — объявил дядя Толя, поднимаясь на высокое крыльцо, украшенное резными балясинами. — Эй, сова, открывай! Медведь пришел! — весело прокричал Нахамсон, дернув за длинный шнурок висящего возле косяка колокольчика.
— Кто стучится в дверь моя, если дома нет никто? — добродушно прогудел с порога высокий пузатый мужик лет сорока, обладатель больших круглых глаз и гигантских кустистых бровей. — Никак Абрамыч в гости пожаловал? А я-то все думаю — и когда он соизволит меня, грешного, посетить? Вчера ведь приехал, мне люди сказали, а зайти старого друга навестить не торопится!
— Вот, Павел, познакомься! Это Андрей Геннадьевич Погосов по кличке Филин! Мой лучший ученик, механик с золотыми руками и светлой головой. Сейчас служит у Бритвы главным инженером, — представил толстяка Нахамсон. — А это Паша-Скорострел, мой молодой друг.
— Рад встрече! — искренне сказал Погосов, крепко пожимая Пашке руку. — Проходите в горницу, сейчас Светке накажу на стол собирать.
Бредуны через сени прошли в большую комнату, обставленную неказистой самодельной мебелью — вдоль окон стоял длинный стол с двумя широкими лавками. В одном простенке громоздился вычурный буфет с посудой, в другом — рабочий стол с полочками над ним. У дальней стены возвышалась большая печь с плитой, а закрытые двери по обе стороны от нее вели во внутренние помещения.
Из правой двери вышла моложавая стройная женщина лет тридцати пяти, а за ней трое ребятишек — два восьмилетних мальчика-близнеца и пятилетняя девчушка. Женщина и детишки были одеты скромненько, но чистенько. Вообще во всем доме ощущалась чистота, порядок и добротный хозяйственный пригляд. Вымытый пол блестел, стол украшала белая скатерть, на лавках лежали цветастые накидки, тарелки в буфете расставлены по размеру, кухонная утварь висела над плитой на специальных крючках.
— Здравствуйте, Анатолий Абрамович! — поприветствовала Нахамсона женщина. — Какими судьбами в нашу скромную обитель?
— Здравствуй, Света! — улыбнулся Нахамсон. — Заехали по делам.
— Привет, дядя Толя! — хором прокричали мальчишки, а девочка только застенчиво улыбнулась.
— Привет, папины помощники! — еще шире улыбнулся старик, доставая из кармана куртки и протягивая детям два свертка. Побольше — мальчикам, поменьше — девочке.
— Ой, дядя Толя, так это же набор отверток! — радостно сказал один из близнецов, а другой умоляюще протянул матери: — Мама, а можно мы?..
— Идите, идите! — кивнула Света. — Все равно ведь не успокоитесь, пока не опробуете! А у тебя что, доча?
— Масинка! — тихо ответила девочка, показывая маленькую пластмассовую игрушечную машинку.
— Анатолий Абрамович, а?.. — повернулась Света к Нахамсону.
— Все в порядке, Светочка, — с полуслова понял старик. — Игрушка совершенно чистая! И отвертки тоже. Не беспокойся!
— Светуля, ну что же ты гостей у порога держишь? — укоризненно прогудел Филин. — Сажай их за стол да накрывай поляну!
— Только, Светочка, я тебя умоляю — без фанатизма! — лукаво усмехаясь, предупредил Нахамсон. — Мы недавно обедали, да потом в кабаке пивка попили. Я знаю, что слова «я сыт, больше не влезает» тебе незнакомы, но все же… Пожалей!
— Анатолий Абрамович, ну что же вы… — с укором посмотрела на старика Светлана. — Как я могу не накормить гостей? Мойте ручки и присаживайтесь, а я сейчас…
Пока бредуны полоскали руки под висевшим у двери рукомойником, хозяйка развила бурную деятельность. Откуда ни возьмись на столе появились блюда с холодцом, холодной вареной курицей, пирожками трех сортов, миски с солеными огурцами, квашеной капустой и маринованной редькой, два глиняных кувшина с морсом и квасом, тарелки, кружки и рюмки.
Пашка обнаружил, что, несмотря на сытный обед и «диджестив», рот наполняется слюной — настолько вся еда выглядела аппетитной. Только сейчас он понял смысл полузабытого термина «хлебосольство». Рядом непроизвольно сглотнул Нахамсон.
