- Какого ты племени?
Вот так так. Какое бы назвать...
- Куда'а, господин.
Острие отошло от очень чувствительного места между лопаток. Завязавшиеся от страха кишки не желали развязываться.
Из-за спины страшно хихикнуло:
- Врешь, сволочь. При этих верблюдах состоят бану харб.
Точка между лопаток вспыхнула, и заледеневший Абид понял - сумеречник заносит копье.
- Ааааааааа! Помогите-ееееее! Я ни в чем не винова-аааааат!..
Голося, он поднырнул под брюхо верблюда и припустил к женщинам:
- Помоги-ииииите! Я правоверный! Помоги-ииите!..
Сзади глухо застучали копыта принявшей в галоп лошади. Абид бежал во все лопатки, а между лопаток леденело и чесалось.
- Помогии-ииите!
В глаза лил пот, за спиной грохотало, храпело и звенело мундштуком. Запнувшись о длинный стебель, Абид упал. Его тут же засыпало пылью и комками земли - коняга взрывала копытами траву и песок.
- Что происходит? - резко крикнули из спасительного далека.
Крикнули на родном человеческом языке.
- Карматский шпион! - отозвалась гулкая бронза сумеречного голоса.
- Я не... я не он... - Абид перевернулся на спину и теперь жалко отползал на локтях по рытвинам и мелким камням.
Коняга храпела, качались кисти на нагруднике, качалась длинная красная кисть под длинным блестящим стальным жалом. Копье целило ему прямо между глаз.
- Я не шпион... не шпион...
- Встань и подойди сюда, о юноша! - мягко пропел женский голос.
- Да, госпожа, да, о милостивая госпожа... - чуть не плача, Абид смотрел на острое страшное жало.
- Аки! Убери копье!
Копье тут же вскинули, лошадь крутанулась боком и потопала вперед. Абид не решился поднять глаза выше стремени.
- Подойди же, о юноша! - снова пропел медовый голос.
Отряхиваясь и все еще трясясь, Абид подошел. Закрываясь краями платков, звеня монистами, девчонки хихикали и стреляли густо подведенными глазами.
- Сюда, прямо ко мне иди, - вновь прозвучало из сердца наслаждения и рая красавиц.
Опустив глаза, Абид видел только края ковров и свои запыленные сандалии.
У края Ее ковра он упал на колени и уткнулся носом в толстый теплый ворс.
- Кто же ты, о юноша? И зачем прятался среди верблюдов?
В плечо попало чем-то твердым. Твердое отскочило и покатилось по земле. Слива.
- Подними голову, о юноша! - засмеялись со всех сторон.
С головы до ног Ее окутывал роскошный хиджаб цвета рассветных дюн. Длинные пальцы с красными ногтями поигрывали золотым шнурком. Массивные перстни казались слишком грубыми для смуглой тонкой ручки.
Абид сглотнул слюну:
- Мое имя - Абид ибн Абдаллах. Я из племени бану таглиб.
- Что делает один из бану таглиб в походе на карматов? - искренне удивилась Она - даже пальчики замерли и прекратили накручивать шнурок.
- Я... я хочу славы в бою, - твердо сказал Абид и поднял взгляд.
И задохнулся.
- О владычица красавиц... - тихо пробормотал он первую пришедшую на ум глупость.
А Она лишь слабо улыбнулась. И стыдливым жестом прикрыла лицо золотистым химаром. Похищающая сердце родинка над уголком рта скрылась под краем платка. Невесомая ткань рукава упала вниз, открывая точеное запястье с нежными выступами косточек.
Абид сглотнул и опустил глаза.
- Тебя не взяли в поход, а ты не смог стерпеть такого унижения? Не правда ли, о юноша? - он готов был поклясться, что полные розовые губы под платком улыбаются.
- Да, моя госпожа... - прошептал Абид, теряя голос.
- Хочешь остаться при мне? У нас говорят: 'Упорному и стена не препона'. Я это проверила на себе, о юноша...
Вокруг зазвенели браслеты, зазмеились шепотки.
- Госпожа?.. Одобрит ли эмир верующих?.. - мягко шепнул кто-то еще.
- Мне нужен кто-то быстрый и смышленый, способный быстро скакать верхом, бегать с поручениями, сражаться и выходить из лагеря куда угодно, о Шаадийа! - строго одернули этого кого-то. - Ни один из наших евнухов для этого не подходит!
- Но...
- Он останется при мне!
И ручка отшвырнула шнурок ломаным, отчаянным жестом.
- Но...
- Хороший мальчик.
От звука этого голоса Абид едва не перекинулся обратно лицом в траву. Сумеречница.
- Мальчик не лжет. Да и не такой уж он дурачок, если приглядеться. Верный слуга нечасто встречается - и еще реже остается верным. А у этого мальчика есть множество оснований быть верным госпоже Хинд...
Смех сумеречниц походил на звон колокольчиков над входом в пещеру со статуей Богини. Страшно и ветер свистит в камнях. И солнце садится, обдавая холодом...
- К тому же, - продолжила главная сумеречница, - находясь при нас, мальчик вряд ли сумеет найти глупую и бесполезную смерть, которую ему так неймется повстречать.
По спине бегали холодные, холодные мурашки. Белая статуя в пещере белела, как отскобленные непогодой кости. Ветер мертвой пустыни бренчал колокольчиками.
Но тут снова заговорила Она, и весь лед, и иней, и морозная ночь улетучились:
- Дайте ему новую одежду и коня. Иди, о Абид, и приведи себя в порядок.
Пока он лобызал край Ее ковра, в небе трубили и кричали, как птицы, ангелы.
- Пойдем-пойдем, - его пихнули в бок, и этот голос звучал куда менее любезно.
Но в небе Абида продолжали летать белые люди верхом на пестрых лошадях и развеваться знамена Пророка. Пошатываясь от счастья, он шел навстречу славе и богатству, ступая по коврам, на которых сидели гурии рая и улыбались ему - Абиду ибн Абдаллаху.
Однако удача Абида ибн Абдаллаха исчерпалась, стоило ему покинуть собрание красавиц.
Сопровождавшая его ворчливая гурия испуганно вскрикнула, евнухи шарахнулись, а в уши ворвался - опять! - топот копыт.
- Эт-то кто?!! - заорал страшно знакомый голос, и Абид понял, что ангелы - отлетели.
Точнее, отлетели добрые ангелы. А на их месте воздвигся один, но самый для аш-Шарийа главный. Ангел-истребитель верхом на бледном коне серой рассветной масти. Тарик.
- Я тебя спрашиваю - что ты здесь делаешь, о засранец?! Что ты делаешь вдали от своего отца, о сирота-говнюк?! А?!
В отчаянии Абид расхрабрился. В вертящемся вокруг кольце стремян, и шитых золотом попон, и проплывающих перед глазами панцирных чешуек он отчаялся найти взглядом страшного всадника и крикнул:
- Меня взяла на службу госпожа Хинд!
- Что?!
