временем, никогда он не расскажет потомкам, как шагал по телам этих отродий, чтобы не прошли по нему, ибо нет славы в убийстве детей, даже детей врагов.
Тем временем Тирди краем глаза замечал, что его примеру последовали и в толпу падал уже целый дождь гномов. Сверкали в тусклых фонарях топоры, ломались стрелы.
Гномы уже сами сворачивались в клубок подобный ежиному, и, нанося удары направо и налево, проделывали в рядах противника целые просеки.
Но не всем тангарам удалось удачно приземлиться. Иные только перемахнув через перила сразу напарывались в воздухе на наконечники стрел прицельно пущенных в забрало, иные находили смерть на поднятых вверх копьях, или на земле случайно подставив незащищенную шею под чужой меч.
И все же твердыня должна пасть: Тирди перестал наблюдать тот тесный сбитый клубок, что с легкостью отражал любые атаки гномов. Жалкие остатки врага, разбившись на множество разрозненных групп с трудом, совсем не думая о самозащите, пробирались к выходу из смертельных тисков. И топоры с упоением пили кровь Дану, забирая жизнь за жизнью.
Еще чуть-чуть и некому будет вспоминать здесь об эльфах, еще чуть-чуть…
Но тут взвыл ветер, и такая тоска и боль звучала в нем, что теперь навсегда поселилась она в сердцах рожденных из камня. И поначалу на него никто не обратил внимания, но ветер крепчал, постепенно набирал силу и злость, до тех пор, пока не превратился в бушующий ураган и одной безумной вспышкой ярости не снес опьяненную близкой победой толпу. Скомкал, разорвал, закружил в воздухе и бросил без чувств оземь.
Тирди очнулся одним из первых и мутным еще взором обвел поляну: эльфы и гномы лежали вповалку друг на дружке — иные целые, иные побитые и искалеченные до неузнаваемости. Большая часть ветвей на деревьях отсутствовала, снесенная ветром, что по силе своей был подобен урагану на море, и грудами лежала на телах.
Тяжелый предутренний туман стелился над самой землей. Воздух посерел, предвещая скорый рассвет.
Встав в полный рост, Тирди обнаружил, что находится недалеко от центра двора и рядом есть кто-то еще. Воздух пока не слишком напитался светом, поэтому невозможно было понять, кто там стоит. Также мешал грубый мешковатый плащ, небрежно накинутый на фигуру незнакомца, капюшон полностью скрывал лицо.
Изредка тот вздрагивал, словно готовился заплакать. Руки сложены лодочкой и прижаты к лицу, голова чуть опущена. Подол окутывали неожиданно плотные туманные струи — они будто вытекали из-под складок плаща, растекаясь по всему двору.
Гном приблизился, больших трудов стоило ему держаться на ногах.
Фигура в коричневом одеянии повернулась к Тирди, подняла голову. Из-под капюшона сверкнули большие, цвета пасмурного неба глаза, выпали из-под грубой ткани и рассыпались по плечам мягкие иссиня-черные волосы.
Женщина Дану.
Лицо ее могло поспорить с красотой самых тайных самоцветов Рудных гор, непонятно только почему она скрывает его от чужих взглядов. Она сделала шаг.
И Тирди отступил. Долгие годы проживший в глубине гор он много раз общался с каменными магами, участвовавшими в закалке редкой узорчатой стали. С их помощью он научился чувствовать Силу.
Все равно откуда она исходит: из гнома ли, из камня или, на худой конец, из эльфа.
Но здесь!
Странная, необоримая.
Не эльф сейчас стоял перед Тирди — чистая ничем незамутненная Сила! Наверное, даже боги не имеют могущества подобного той, что куталась в бесформенные одежды пред взором тангара.
И Сила та дышала ненавистью и болью.
— Вы!!! — она хотела закричать, но из горла вырвался только сдавленный хрип. — Как вы могли?!
— Данка, данка! — крался шепот по гномьим рядам. — Убить, убить…
Совсем обезумели тангары, подумал Тирди, неужели они не видят?..
Глаза женщины из светло-серых вдруг заклубились тьмой, полыхнули грозовыми разрядами:
— Будьте вы прокляты, — прошептала она, но шепот этот слышал каждый, будь то тангар или каким-то чудом уцелевший эльф, и каждый содрогнулся, чувствуя первородную хищную силу, идущую от этих слов. — Огонь станет вашим домом…
Снова поднялся ветер, зашумел кронами деревьев, заиграл полами бесформенной хламиды. Но туман, лениво стелящийся по земле, так и остался практически недвижен, а над эльфийкой стал бездымный огненный купол.
— Гореть вам всем!.. — Прокричала Она. Развела руки, отталкивая купол от себя, чтобы тот, увеличиваясь в размерах, сжег дотла все, что встретится ему на пути. Когда-то Тирди слышал об эльфийских магах, которым удавались подобные заклинания. И внутренне сжался в комок.
Она не успела. Вскрикнула, выгнулась дугой боли. И, упав на землю, скрылась в тумане.
Было тихо, гномы переглядывались и удовлетворенно кивали головами, одобряли бросок. Тирди тоже заметил заговоренный метательным нож, серым ужом мелькнувший в воздухе, и с хрустом вошедший в спину магички.
Молодец Волли — хороший бросок. Не зря ты закалял сталь черного клинка в Священном озере.
Только вот все знают, что убийство мага — всегда проклятие на совершившего его. Беды и несчастья будут идти вслед за гномом. И старейшинам племени придется что-то решить.
Возможно, Волли, тебе придется уйти.
Мысленно Тирди поблагодарил друга, потому что, признался он себе, сам бы на такое не решился, зная то, что ожидало бы его впереди.
Когда остатки Дану были добиты и гномы разбили лагерь, подальше от так и не рассеявшегося тумана и настороженных ловушек, Тирди вернулся на поляну, где встретила смерть неожиданно сильная магичка.
Гном нашел ее сразу. Грубая мешковина чуть выглядывала из застывшего тумана. Подошел, приподнял край.
Из-под ткани вырвалась небольшая медноперая птица, молча кинулась в лицо, так что Тирди не успел заслониться, и когти бессильно скрежетнули по шлему.
Птица в ярости закричала, поднялась выше и, сверкнув в лучах восходящего солнца, растворилась в листве.
Тирди постоял так немного, глядя ей в след, потом снял шлем. Там, куда ударила птица, остались три глубоких царапины. Гном, присвистнув, покачал головой.
В лагерь он вернулся полный самыми нехорошими подозрениями.
Тирди попытался отойти к костру, который развел отдельно от всех под могучим вековым дубом. Хотелось подумать и остыть после боя, но его остановили криком.
Гном развернулся, брови сошлись к переносице. И так на душе тошно, думал он, а тут еще с соболезнованиями лезут. Ну я ему покажу!
Это был молодой, только что постриженный во взрослые, тангар. Запыхавшийся, со съехавшим на бок шлемом, он размахивал руками и делал большими глаза.
Первые фразы Тирди пропустил, погруженный в раздумья как лучше проучить сопляка, но потом словно всплыл на поверхность и до его сознания дошло:
— Там… — Говорил запыхавшийся гном. Он бежал быстро и теперь ему не хватало дыхания. Он глотал окончания слов и целые фразы. — Кобольды, с ножами и топорами. Все. Они требуют выдать виновника.
— Виновника чего? — Тупо спросил Тирди. А сам вспомнил: «Тусклый росчерк топора. И низкая неуклюжая фигура впереди падает, не уронив с губ ни звука». Тогда он не придал этому значения — ошалелый от страха эльф, случайно оказавшийся за кругом обороны своего войска. А если это был кобольд?
