рассчитала время так, чтобы опоздать примерно на двадцать-двадцать пять минут к открытию. Незаметно смешавшись с гостями, уже успевшими разбрестись по залам, она также сделала вид, будто внимательно рассматривает фотографии, на самом же деле украдкой выискивая Люка.
Однако вскоре увиденное настолько захватило Шеннон, что она забыла о первоначальной цели своего визита и всецело отдалась созерцанию снимков. Даже для такого дилетанта, как она, было ясно, что каждая из представленных фотографий является верхом совершенства.
Экзотические пейзажи, далекие укромные уголки планеты, необычные явления природы, редкие кадры спортивных состязаний — все приковывало к себе внимание и вызывало эмоции, от которых захватывало дух. Ненароком слыша восхищенные комментарии других посетителей, Шеннон сумела открыть для себя некоторые детали, обычно ускользающие от внимания непосвященных. Это заставило ее испытать еще большее благоговение перед работами любимого.
Переходя из помещения в помещение, Шеннон наконец добралась до зала, где скопилось больше всего народу. По отдельным репликам поняв, что изюминка выставки находится именно здесь, молодая женщина в нетерпении оглянулась по сторонам. И — замерла в изумлении.
Ибо со стены, около которой столпилось наибольшее количество посетителей, на Шеннон смотрела не кто иная, как она сама.
Несколько минут молодая женщина молча пожирала взглядом фотографии, не смея поверить своим глазам. В голове проносились тысячи мыслей. Неужели на снимках действительно она? Но как, зачем, почему? И, главное, что это значит?
Люк по-прежнему любит меня, мелькнула в мозгу соблазнительная догадка. Иначе он ни за что не повесил бы мои фотографии.
Или, наоборот, не любит, возразил внутренний голос. Люк настолько равнодушен к тебе, что ему без разницы, вешать твою или еще чью-нибудь обаятельную мордашку.
Словно бы в подтверждение последнего предположения Шеннон заметила, что и на других стенах красуются женские портреты. Не ее. Выходит, для Люка она действительно лишь одна из моделей?..
Боясь поверить в это, Шеннон начала потихоньку пятиться к выходу из зала, как вдруг на кого-то налетела.
— Извините, — едва слышно пролепетала она.
— Ничего страшн… О черт, как ты сюда попала?
Узнав мужской голос, Шеннон похолодела и поспешно обернулась.
— Люк?
— Он самый, деточка. Рад, что ты меня еще помнишь. Однако повторяю вопрос: как ты здесь очутилась?
— Как и все, пришла по пригласительному билету. — Мысленно перекрестившись, Шеннон перешла к главному:
— Мне надо поговорить с тобой.
Однако Люк предпочел проигнорировать ее последнюю фразу.
— Но среди приглашенных не значилось твоего имени!
— Еще бы, — усмехнулась Шеннон. — Иначе ты нашел бы способ избавиться от меня.
Зато теперь тебе придется послушать, что я скажу.
— Лучше не утруждай понапрасну голосовые связки. Едва ли я услышу что-нибудь новое. Нам абсолютно не о чем разговаривать.
— Уверен? А как же ты объяснишь вот это?
Шеннон глазами показала на собственные фотографии. Проследив за ее взглядом, Люк помрачнел, но с некоторым вызовом произнес:
— А что? Я имею право использовать мои работы, где захочу и когда захочу.
— Возможно. Однако вешать на самое видное место портреты бывшей твоей девушки по меньшей мере странно.
Люк слегка пожал плечами.
— У меня не было другого выхода. Организаторы потребовали чего-нибудь оригинального.
— Поздравляю, в оригинальности ты превзошел сам себя, — с иронией произнесла Шеннон. — Надеюсь, они по достоинству оценили решение воспользоваться фотографиями женщины, которую ты самым бессовестным образом бросил?
Люк поморщился.
— Не надо громких фраз. Ты прекрасно знаешь, что все было не так.
— Неужели? — едко осведомилась она. Может, это я с перекошенным от злости лицом кричала в кафе: «Между нами все кончено!»?
— Зря упражняешься в остроумии. Тебе, как и мне, прекрасно известно, что этому предшествовало.
— А тут ты прав, — внезапно посерьезнев, сказала Шеннон. — Я даже могу перечислить что. Счастье, огромное, как океан. Неземная, безумная, безоблачная любовь. Наполненные радостью дни, неповторимые страстные ночи.
А потом вдруг ты сказал, что между нами все кончено. — Она подняла на Люка наполнившиеся вдруг слезами глаза. — И после этого ты утверждаешь, что тебе совершенно нечего мне сказать?
Люк отвел взгляд в сторону.
— Иди за мной. Здесь слишком много народу.
Ни к чему посвящать посторонних в наши дела.
Шеннон послушно последовала за ним. То, что Люк все же согласился побеседовать с ней, было маленькой, но несомненной победой.
Они очутились в небольшом служебном помещении, где прямо на полу стопками лежали пустые папки из-под вывешенных снимков. Указав Шеннон на один из нескольких стульев, находящихся в комнате, Люк уселся на другой.
— Ты сказала, что хочешь со мной поговорить. Говори.
Шеннон нервно сжала пальцы.
— Я и так сказала практически все, что хотела. У нас дела шли более чем хорошо, как вдруг ты мне бросаешь. И я, как и любая нормальная женщина, считаю себя вправе знать почему.
Не глядя на нее, Люк произнес:
— Потому что у наших отношений нет будущего. Мы друг другу не пара.
— Отчего же? — возразила Шеннон. — Ведь нам было хорошо вместе.
— Пожалуйста, не путай страсть и любовь, — холодно попросил Люк, изо всех сил стараясь не поддаться обаянию чарующего женского голоса. — Ты испытывала ко мне лишь первое, хотя и отчаянно пыталась выдать это за второе.
— Ты заблуждаешься! — От волнения Шеннон вскочила со стула. — Я любила тебя и продолжаю любить, невзирая на то, как ты со мной поступил. Но, похоже, именно ты в отличие от меня испытывал всего лишь страсть.
На мгновение Люк заколебался. В его темных глазах мелькнуло сомнение. — А может, он действительно заблуждается насчет Шеннон?
И она искренне любит его…
Но Люк тут же сердито отбросил эту мысль.
Глупости. Шеннон — легкомысленная, избалованная мужским вниманием блондинка, впервые в жизни не успевшая бросить воздыхателя прежде, нежели это сделает он. Вот теперь и бесится, чувствуя себя оскорбленной и униженной. Такие, как она, не способны на глубокие искренние чувства.
Такие красивые, как Шеннон, никогда не свяжут свою жизнь с человеком другой расы.
Черты прекрасного мужского лица вновь приобрели непроницаемое выражение. Спокойным до безразличия голосом Люк произнес:
— Возможно, ты и права. Но дела это не меняет. Мы расстались, и точка. И так будет лучше для нас обоих.
Шеннон почувствовала, как ее сердцем, которого было коснулся лучик надежды, вновь завладевает черное отчаяние. Сдавленно она воскликнула:
