— Я расколол Круля. Он сказал, тебя шантажировали Дашей7
— Да…Позвонил мужчина. Пообещал неприятности…
— Игорька с Людкой на бабку тоже мужик натравил. И… — вот он, сладкий миг расплаты! — Романа тебе сосватал опять таки некий мужчина…
— То есть? — Галина закусила губу. — Что значит сосватал? Кого?
— Тебя!
— Роман! — трубным гласом грянуло возмездие. — Виктор утверждает, будто меня тебе предложил какой-то мужчина по телефону.
Появился Роман с кроссвордом в руках, полоснул Виктора бесстрастным взглядом и повернул к Галке удивленное лицо:
— Кто предлагал?
— Отвечай!
— Я не понимаю о чем ты!
— Виктор говорит…
— У него и спрашивай.
— Не выкручивайся.
— Виктор, что ты Гале наплел? Кто кому кого предлагал?
«Он ни за что не признается, — понял Осин. — Не сделает ей больно. Я — сволочь».
Он хотел сбить с Галки спесь. Показать истинное лицо ее избранника. И ошибся. Роман уверенно изображал полное неведение. Насмешка и скепсис Виктора выглядели жалкой дешевкой. Галина смотрела на него с презрением.
— Если ты соврал, то пожалеешь. За мной не заржавеет.
— Я сказал правду, — с максимальной убедительностью припечатал Осин.
— Врет, — небрежно уронил Роман.
Дебаты оборвал новый звонок. Алексеев неохотно скрылся в комнате. Ему опять пришлось оставить Галю один на один с Осиным.
— Кстати, верни-ка доверенность. — потребовал Виктор, застегивая пальто.
— Витя! — жена возмущенно всплеснула руками. — Разве я помешала хоть одной твоей сделке? Разве взяла лишнюю копейку?
— Но…
— Ты не платишь алименты. Ты живешь в нашей квартире. Пользуешься нашим барахлом. Ты прогулял страховку от нашего джипа. И наконец ты должен мне тридцать пять тысяч…
— Но…
— Доверенность — моя гарантия. Попробуй отозвать ее, и я вчиню тебе иск по векселям и совместно нажитому имуществу.
Виктор чертыхнулся. Стерва, припечатал жену, гадюка.
— Я трижды снимала побои, — продолжила Галина. Смешно было предполагать, что она выпустит из рук хоть один козырь. — У меня есть видеопленка, где ты снят пьяным. Круль пойдет свидетелем. И не настаивай, — вела дальше Галя, — доверенность я не верну. Думаю, она мне еще пригодится.
Виктор не настаивал, молчал угрюмо. Ждал когда супруга закончит.
— И не проси. Ты непредсказуемый человек. С тобой надо держать ухо востро. И хоть я люблю, тебя, подлеца, но любовь — любовью. А деньги — деньгами.
Последнее слово проглотил поцелуй. Осин исхитрившись сграбастал Галю, притянул к себе и впился в гневные губы, почувствовал податливое ответное стремление и, смелея, потянулся рукой к груди.
— Нет, — прошептала Галка, отстраняясь.
— Иди ко мне! — Виктор повторил попытку.
— Нет, — Галина распахнула дверь в парадное, громко сказала, — пока. Передавай привет Вере Васильевне.
— Пока, — Осин улыбнулся и шагнул за порог. — Я тебя хочу, — прошептал на прощание и рассмеялся довольный. О доверенности он уже не думал. Если за полтора истекших года Галка ничего не сделала, вряд ли что-то предпримет теперь, когда он в курсе происходящего.
— Убрался, наконец-то, — Галя вернулась в комнату. Села в кресло, пряча виноватый взгляд, уставилась в экран телевизора. «Вот, дура, — подумала сердито. — Дура, дура, дура…»
Поцелуй Виктора и собственное ответное стремление душной волной укрыли сердце. Захотелось в прошлое, в счастливые мгновения, наполненные нежностью и страстью.
«Я его хочу, — хлестнула испуганная мысль, — не взирая ни на что, я его хочу?»
Нет! Злой радостью взвилось понимание. «Это привычка, прошлое, дань воспоминаниям, условный рефлекс. Я свободна! Я, наконец, свободна от этого ублюдка. Поцелуй ничего не значит, возбуждение ничего не значит. Это точка, поставленная в конце предложения…»
— Ромчик… — Галя вздохнула легко и освобожденно. — Ты похож на памятник.
Роман с каменным лицом, не отрывал глаз от газеты. Он ревновал, и, при всем старании, не мог скрыть переполнявшие его чувства.
— Глупый, мой…
Глупый, не глупый, ответило красноречивое молчание, а твое растерянное лицо и смущенный румянец заметил.
— Он — мой кошмар…
А я кто, лились несказанные слова.
— Ты — мое солнышко, моя радость. Ты мое спасение.
Кружил вьюгой декабрь. Кружились, падали снежинки. Шла кругом голова от отчаяния. Как жить дальше? Где взять силы? За что ей эти муки?
— Простите. о, господи…
Не успев сообразить, что произошло, Галя оказалась в объятиях невысокого коренастого мужчины.
— Простите, ради Бога, я нечаянно…
— Что вы наделали! — На рукаве и подоле дубленки белело пятно. Вещи были безнадежно ипорчены. — Да пустите же меня…
— Кулек порвался…банка упала…крышка неплотно…закрыта… — мужчина пытался оправдаться.
На тротуаре растекалась пролитая краска, лужа подбиралась к правому сапогу. Левый с подломленным каблуком был укрыт белыми брызгами. Галя едва не заплакала от обиды.
— Простите еще раз! Виноват! Готов прямо сейчас возместить причиненный ущерб! — В голосе мужчины звенела радость. Взгляд сиял неподдельным восхищением. — Я куплю дубленку, сапоги, сумку…
Галя оценивающе прищурилась. Невысок, широкоплеч, одет прилично.
— Я ношу только дорогие вещи… — сказала строго.
— Значит купим дорогие, — восхищение превратилось в восторг.
Мужчина улыбнулся счастливо.
— Я в вашем полном распоряжении. Приказывайте.
Что ж, она имела полное право на компенсацию! И все же Гале было неловко. Новый знакомый оставил в Машкином магазинчике полторы тысячи долларов. Однако смущение ни коим образом не повлияло на ее ответ. Нет, сказала Галина, когда Роман заикнулся о новой встрече, я замужем и вообще…
— Вы счастливы в браке? — спросил Роман.
— Почему это вас интересует?!
— У вас очень грустные глаза. Это плохая примета для вашего супруга. Если он вас любит, то не должен заставлять страдать. Я бы никогда не сделал вам больно. Ни-ког-да. Слышите, никогда!
Галя пожала плечами, повернулась резко, ушла. «С какой стати давать такие обещания?! — думала в такт сердитым шагам. — Кто он такой? По какому праву лезет в мою жизнь…»
В кармане новой дубленки лежала визитка. Роман Алексеев, гласил текст. Под цифрами телефона, было приписано несколько слов. «Я обязательно найду вас». Тем же вечером Роман позвонил.
