Оглянись он, прислушайся к себе и не пришлось бы через два дня кусать от досады локти.
Осин
В семь вечера Осин набрал заветный номер.
— Как тебя зовут? — в пику нарочитой вежливости собеседника, спросил простецки.
— Меня? — раздалось в ответ. — Иван Иванович.
«Сволочь», — ругнулся Виктор. Но продолжил вполне миролюбиво.
— Какие гарантии ты даешь?
— Гарантии чего?
— Того, что человек будет именно тот.
— Ни каких. Я выхожу из игры и хочу заработать копейку-другую, обманывать мне не с руки.
— Ну, ты подонок. И нашим, и вашим служишь!
— Я бы на твоем месте не морали читал, а готовил деньги. Вдруг я раздумаю сдавать босса? Что тогда? Подумай, я — твой единственный шанс.
— Кто он? — спросил Виктор. — Баба или мужик?
— Сколько ты готов отстегнуть?
— Если укажешь на него и убедишь, что не врешь, получишь… — Осин специально замешкался…
Трубка хранила молчание. У мужчины на другом конце провода хватало выдержки.
— …получишь… — Осин изобразил в голосе сомнения.
— Позвонишь, когда определишься с цифрой. — Липовый Иван Иванович положил трубку.
Осин опять выругался. Его игру разгадали. И черт с ней, игрой. Предстояло решить другие непростые вопросы: покупать информацию у этого ублюдка и, если покупать, то за сколько? И как использовать свое нечаянное преимущество?
Осин с нежностью разгладил листок с адресом. Он правильно поступил, что нанял двух сыщиков в двух разных конторах. Первый оплошал и упустил «Ивана Ивановича». Второй справился на славу и довел мстителя до его «берлоги».
— Что ж, милейший, — передразнивая врага, процедил Виктор сквозь зубы. — Теперь мы с тобой поиграем на равных. Хватит мне быть мальчиком для битья, пришла твоя очередь.
Круглов
Круглов аккуратно сложил мобильный. Шагнул навстречу Лере и поразился: она, как обещала, похорошела еще больше. Что же будет дальше?
— Привет. — Привет.
Он звонил ей сегодня шесть раз. Шсть раз вежливо просил:
— Круглову, пожалуйста.
Улыбаясь, выслушивал многозначительные паузы.
— Валерия Ивановна! — летел отдаленным эхом клич.
— Да, — соглашалась милая.
— Я соскучился. Я тебя люблю. Мне без тебя плохо. Возвращайся скорей. Лерочка. Лерочек… — он каждый раз сочинял новые слова.
— Ты невероятно много работаешь. Я чуть не умер в одиночестве, — он взял ее ладонь и прижал к губам. Поцеловал пальцы. — А твои сотрудницы опять на нас глазеют.
— Знал бы ты, какой допрос я сегодня выдержала. Кто, откуда, кем работает, где живет?
Лера подняла на Круглова невинный взгляд. Это они, не я; утверждало серое безразличие. Я — деликатная, терпеливая. Я подожду, пока ты сам все расскажешь.
— Сегодня мы пойдем ко мне, — предложил он.
— А в театр когда?
— К черту театр…
Если Круглов представлял себя рядом с женщиной, то только мирной, спокойной, безусловно признающей его авторитет. Лера была полной противоположностью идеалу. Она сидела напротив него за кухонным столом, глядела в глаза, целила в душу и как опытный следователь выковыривала из туманных объяснений правду. Попытка прервать допрос не увенчалась успехом. Лера решительно вернулась к тому, что ее интересовало.
— Я должна знать, что ты из себя представляешь и чем занимаешься. Начнем с главного! На какие средства ты живешь? Ты ворвался в мою жизнь, потребовал: люби. Теперь держи ответ. Я не желаю связывать судьбу с прохвостом.
— То есть? Что значит прохвост?
— Прохвост — это человек, который, предупредив женщину о своих судимостях, продолжает заниматься темными делами, а затем с чистой совестью отправляется в тюрьму. Какие претензии?! Знала, милая, с кем связалась, на себя и пеняй!
— Я не собираюсь в тюрьму! — воскликнул Круглов. Он действительно не собирался. Он просто не исключал такого финала.
— Но можешь туда попасть?
— От тюрьмы и от сумы никто не застрахован.
Лера тяжело вздохнула.
— Избавь меня от пустых и банальных фраз. Или мы говорим серьезно и откровенно, или простимся. Я не желаю обрекать себя на страдание.
— Лерочка, — он ухватил ее ладони, прижал к губам. — Сейчас многие вопросы преждевременны. А многие ответы способны только поссорить нас. Мы прожили разные жизни. Провели годы по разные стороны от закона. То, что я считаю нормой, для тебя безнравственно. То, что полагаю выгодной работой, для тебя преступление. У нас разная мораль, разные взгляды, понимание. Это не плохо, не хорошо. Это естественно.
Лера раздражено встряхнула русой гривой. Недовольно нахмурилась.
Круглов зачастил:
— Два года назад я ввязался в одну авантюру. В итоге получил квартиру и собрал немного денег. Это, касаемо моих доходов. Особо честными их не назовешь, но и преступными считать нельзя. Так серединка на половинку. Сейчас я занят делом, которое закончу через несколько недель, и буду полностью свободен. Тогда мы сможем обсудить наши планы на будущее.
— Я не намерена связывать будущее с преступником!
— Лерочка, — взмолился Валерий Иванович, — мужчина должен приносить с охоты мясо. Женщина должна радоваться еде. Судьбы мамонта не должна волновать обоих. Таковы законы бытия.
— Циник.
— Нет, прагматик.
Их толкнуло в объятия друг друга одинокое, изъеденное тоской прошлое. Настоящее подарило миг безмятежной радости. Что обещало будущее? Зерна, каких бед сеяли сейчас злые упреки?
— Нам лучше расстаться. — Лера, представила пустые дни в пустой квартире, и ужаснулась.
— Нет, нам просто не следует торопиться, — Круглов по крепче ухватил ее запястье. — Давай дадим себе шанс.
— Давай. Но…
— Все будет хорошо, моя милая.
