— Нет, конечно. И знать ему об этом совсем необязательно, — отмахнулся тот.
— Значит наша сделка отменяется?
— Мы потолкуем об этом после.
— После чего? — уточнил Круглов.
— Когда я выздоровею.
— Не рассчитывай на мое молчание, — Круглов сделал невинную гримасу.
— Пятьдесят долларов, — привел Виктор убедительный довод. — И ты отдаешь магнитофонную пленку.
— Тысяча. И пленка остается у меня. Как залог нашей дружбы.
— Ты — нахал.
— Ты кинул меня на приличные бабки и имеешь наглость взывать к совести. — Почти искренне возмутился Валерий Иванович. — Какой мне смысл прикрывать тебя, если заказ отменен и деньги уплыли?
— На, подавись.
Банкноты, сопровождаемые тяжким вздохом, перекочевали из рук в руки.
— С пистолетом как быть? — лениво продолжил Круглов «доить» клиента. — Вернуть продавцу? Но тогда ты потеряешь все деньги. Может пусть полежит до лучших времен? Сто баксов в день и ствол тебя будеж жать хоть сто лет.
— Сто баксов? Ты охренел!
— За хранение огнестрельного оружия полагается статья.
— Сволочь.
Круглов, не размениваясь на ответы, приказал:
— Решай.
— Не нужно мне оружие, — сказал Виктор. — Возвращай ствол продавцу.
— Хорошо, — легко согласился Круглов, — хозяин-барин.
— Больше вопросов нет? — Осин скривился и потер левую половину груди. — Болит, черт…
— Больше вопросов нет, — отозвался Валерий Иванович.
— Тогда пошли. Нас ждут.
Они направились к подъезду. Виктор нажал кнопку переговорного устройства:
— Лариса, я к шефу.
Щелкнул замок. Круглов, вздрогнул от резкого звука и стремительно переступил порог. «Где наша не пропадала», — подумал сердито. Что бы ни его ожидало, хотелось, чтобы произошло все как можно скорее.
В шикарно обставленном кабинете Осин представил Круглова вальяжному старику и нарядному пацану лет двадцати с небольшим:
— Это мои поверенные. Глеб Михайлович Полищук и его внук тоже, Глеб Михайлович Полищук. Впрочем, молодого Глеба Михайловича, можно называть просто Глеб. Пока он еще отзывается на имя без отчества. Но это временное явление. Правда, Глебушка?
— Садитесь, Валерий Иванович, — не отвечая, Глеб указал на кресло у окна.
— Виктор, устроишься — сразу же позвони мне из больницы, — напомнил старик.
— Непременно, — ответил Виктор.
Круглов скептично ухмыльнулся. Слишком плоско и доступно намекали ему о болезненном состоянии Виктора Петровича.
— И мне позвоните из больницы, — сказал с приторной вежливостью. — И берегите себя.
На мгновение Осин вышел из образа немощного страдальца. Полыхнул злобным взглядом, процедил сквозь стиснутые зубы:
— Врезать бы по твоей гнусной роже.
— Попробуй… — предложил Круглов. Подраться ему хотелось до чертиков.
— Виктор!
Окрик подействовал отрезвляюще. Осин застонал, схватился за сердце. Старый Полищук поинтересовался:
— Может быть, вызвать «Скорую»?
— Не надо, — отрезал Осин, кивнув адвокатам, покинул кабинет.
С явным облегчением Полищуки принялись за Круглова.
— У вас, лично, есть счеты с Виктором? — Глеб Михайлович повел дело прямо и решительно.
— У меня нет личных счетов с Виктором, — доложил Круглов.
— Значит, вы могли бы поработать на него? — спросил Глеб.
— Я не хочу на него работать, — с той же интонацией сообщил Валерий Иванович.
— То есть счеты все-таки есть? — приподнял надменные брови старый адвокат.
— Нет, есть мнение. Насколько я могу судить, Осин — не серьезный тип. Без острой необходимости я с такими не связываюсь.
— А мы — серьезные типы? — Молодой Полищук хитро прищурился.
— Более чем, — кивнул Круглов. Полищуки, на фоне шикарно обставленной комнаты, производили впечатление нешуточное. Огромный обтянутый темным сукном стол, гобелены на стенах, резные подлокотники кресел, бронзовые статуэтки на шкафах, антураж адвокатских кабинетов дореволюционных времен, придавали Глебу Михайловичу и Глебу основательность и солидность. Прочие качества легко угадывались в цепких пронзительных взглядах и в особой мягкой повадке, присущей людям очень умным и очень хитрым.
— Тогда предлагаю поработать на меня, — Глеб Михайлович улыбнулся. — Вернее, на нас.
— В качестве кого? — спросил Круглов.
Глеб, подыскивая нужное определение, замешкался с ответом.
— …ну…надо кое-что расследовать.
— Я — вор, а не сыщик, — напомнил Валерий Иванович. — «Академиев не кончал», могу не справиться.
— Не прибедняйтесь. У вас за плечами университет, богатый жизненный опыт, проницательность и несомненный организаторский талант. Если вы справитесь с нашим заданием, мы в долгу не останемся. Гонорар вы получите само собой. Но возможны и другие варианты. Хотите стать…к примеру…помощником депутата? Один наш клиент собирает команду, ищет мыслящих, инициативных, способных самостоятельно ставить и решать проблемы людей. Прошлое кандидатов расчет не примается. Вы сможете начать новую жизнь.
Глеб Полищук, невзирая на молодой возраст, сыпал комплименты щедрой рукой опытного манипулятора. Круглов восхищенно покачал головой. Каков! И попросил:
— Господа адвокаты, не тратьте понапрасну время. Сладкими речами и обещаниями меня не купишь. Давайте конкретно: что надо делать и сколько вы намерены платить. Если мы сойдемся в цене и целях, рекомендуйте меня хоть черту лысому, однако имейте в виду, на убийство я не подпишусь никогда.
— Почему? — светски поинтересовался Глеб Михайлович.
— Я — гуманист, — признался Круглов. — Возможно, из уст бывшего уголовника странно слышать подобное. Тем не менее, примите к сведению: убивать не буду.
— Отлично. — Глеб Михайлович легко поднялся с кресла, прогулялся по кабинету, мгновение постоял у окна, вновь затеялся мерить шагами комнату. — Вы не похожи на уголовника, — наконец сказал задумчиво и, как показалось, недовольно. — Вы очень не похожи на уголовника.
В ответ Круглову следовало спросить: на кого в таком случае я похож, и получить перечень новых комплиментов. Он промолчал, не желая помогать старому лицемеру. Впрочем, тому не требовалась помощь. Не дождавшись нужной реплики, Полищук повел партию один.
— В вас чувствуется…как бы сказать… внутренняя сила, уверенность, умение быть самим собою… самобытность…
Лесть в больших дозах, откровенная и смелая — лучший способ расположить к себе собеседника. Круглов, насмешничая, перебил:
— Вот так живешь и знать не знаешь какой ты замечательный. Считаешь себя заурядной серостью и
