Позже, прослушивая диктофонную запись, Глеб Михайлович поинтересовался:
— Каково ваше мнение, Валерий Иванович: Галочка с присущим ей тактом облила грязью Нину и в отместку за заботу обмарала Людмилу или это мне показалось.
— Галя ни сказала худого слова в адрес Люды, — Удивился столь неожиданной трактовке Круглов. — Хотя может я и не прав.
— Интересно что вам расскажет Роман. Теперь его очередь ответ держать. — небрежно уронил Глеб.
Однако удовлетворить любопытство Полищуков Круглов не смог. Роман Алексеев уехал в командировку. В банке сообщили, дня на три-четыре.
— Жаль, — огорчился Глеб Михайлович.
— Я могу пока навестить старших Осиных, — влез с инициативой Круглов.
— Не надо, — остановил его Глеб. — Подождем, пока вернется Роман.
— Хозяин — барин, — припечатал Валерий Иванович и отправился в отпуск.
Утро следующего началось со счастья. Круглов открыл глаза, обнаружил милую в кресле у компьютера и улыбнулся. Лера вечно носила его вещи. Даже у себя дома забирала у него то рубаху, то футболку, вместо того чтобы одеться в свое. Сейчас Лера экипировалась по полной программе: напялила его свитер, на ноги натянула его носки, обула его тапки. В руках его любимая синяя чашка.
— Зачем тебе моя рубаха? — попробовал он вначале навести порядок.
— Затем, что она твоя, — получил резонный ответ.
Слава Богу, хватило ума проглотить глупые возражения: «ну, и что», «я же твои халаты не беру». Против чего он мог возражать, если ему объяснялись в любви? Если любви было мало дней и ночей. Если любовь выливалась на его вещи, вторгалась в его дела и проблемы, требовала отчетов и доверия. Если спасения от любви не было. Нет спасения, обещал сияющий серый взгляд, нет, и не будет. И не надо, молился Круглов. Жалкие мгновения слабости, когда ради денег он едва не предал любовь, стерлись из памяти бесследно. Сейчас он и за миллион не отдал бы женщину в кресле у компьютера. За сто миллионов, за тысячу.
— Доброе утро, — Круглов сладко потянулся. Красота!
— Доброе, — любезно сообщила Валерия Ивановна, не отрывая взгляд от монитора.
Вежливость и чрезмерная занятость не предвещали ничего хорошего. Круглов быстренько перебрал в памяти грехи. Увы, каяться было не в чем, совесть сияла кристальной чистотой. Ночь протекла бурно и страстно. Ужин и вечер — тихо мирно. Он вкратце пересказал Лере впечатления от встречи с Галей и Полищуками и постарался увести разговор от очередного обсуждения собственных проблем. Но это ведь естественно. Сколько можно мусолить одно и тоже.
Однако, Валерия Ивановна, видимо считали иначе, что и демонстрировали оскорбленной спиной и гордым затылком.
— Я уже все осознал, — на всякий случай соврал Валерий Иванович.
— Тогда выкладывай, — милая упорно всматривалась в пейзаж за окном.
«Какое ты настырное создание», — мог бы сказать Круглов. Если бы посмел и успел высказаться, до того как его разорвут на мелкие кусочки и сотрут в порошок.
— Ты о чем? — лицемерно и неубедительно прикинулся дурачком.
— О том!
Круглов неожиданным рывком ухватил кресло и притянул к себе. Сграбастал Леру, увлек на постель, попытался всунуть руку под свитер. Не тут то было.
— Нет! — категорично и твердо было ему заявлено.
— Почему?
— По качану.
— Валерия Ивановна!
— От Валерия Ивановича слышу. Нам надо обсудить положение.
В интонациях сплошные рокочущие восклицания. НАМ! НАДО! ОБСУДИТЬ!
— У меня все в порядке. Я контролирую ситуацию, — ответил Круглов.
Лучше бы молчал. Не нарывался. Через десять минут, с трудом пробившись сквозь скороговорку обвинений и разоблачений, он капитулировал.
— Хорошо, нам надо обсудить положение, — признал жалобно.
— Нам? — уточнила милая, временно реабилитируя эгоиста, единоличника, себялюбца, тирана, деспота, угнетателя и пр. пр.
— Нам, нам, — покаянно заявил перечень пороков.
— Тогда гляди. — Лера указала на экран монитора.
— Господи! — изумился Круглов. Лера составила таблицу, в которой в одну графу поместила «неприятности», случившиеся с Осиным. А в другую — события, послужившие к тому вероятным поводом.
— Я ничего не упустила?
— Нет, — Круглов пробежал глазами по строкам.
— Что скажешь?
— Пока не умоюсь и не попью чаю — ничего.
Лера, обреченно опустив голову, разочарованная в лучших чувствах, отправилась на кухню. Загрохотали кастрюли, бухнула дверца холодильника. Кипучий темперамент требовал выхода.
Круглов вздохнул тяжко, поплелся умываться. Хотел поплескаться подольше, да раздумал. Грохот в кухне обретал угрожающее звучание. Еще минута и будет поздно. Милая или убьет его, или сама от нетерпения умрет.
Стоило переступить порог, посыпались слова:
— Ты только немного потолковал с Галей, Андреем и Ниной и каждому твоему заданию, от собачки до абортов и наркотиков, нашлось соответствующее событие в биографии Осина. Не кажется ли тебе, что ребята распределили между собой подвиги Осина и каждый старательно осветил свою часть?
Круглов незаметно приблизился к столу. С задумчивым видом, сел; ненароком ухватил ломоть батона, успел мазануть поверхность маслом. И тут же был пойман с поличным:
— Ты меня слышишь? — грянуло возмущенное. Бутерброд исчез в безвозвратной дали.
Валерий Иванович потянулся к вазе с печеньем.
— Круглов!
Пришлось держать ответ на голодный желудок
— Нет, ребята были искренни. Люди откровенны в двух случаях, когда вынуждены говорить или не могут молчать. Галя, Андрей, Нина не могли молчать, им хотелось излить душу. Достаточно было малейшего повода, чтобы ребята вывалили свои беды и боли на первого встречного. Я не успел рта раскрыть, как Андрей обвинил Галю в расчетливости и своекорыстии, облил Романа грязью. Почему? С Галей у него давние счеты за измену себе, за верность Осину, за красоту, ум, характер. За все, что Андрей недополучил в жизни, он винит Галю.
— Но почему? Он не меньше ее виноват в том, что Галя когда-то предпочла Виктора.
— Когда собственными руками разрушаешь счастье, а потом всю жизнь мучаешься с чужой порочной женщиной, обязательно будешь ненавидеть то ли себя ли за глупость и роковую ошибку. То ли Галочку за ум, красоту и то, что второй раз досталась другому.
— Почему же Андрей не пытался ухаживать за Галиной?
— Потому, что он — аутсайдер. Он — мямля и трус. Он шел на поводу у Осина, плелся за Галей, подчинялся Нине. Он ждал пока его возьмут под локоток и отведут в счастливую жизнь. Галя не взяла. Поэтому она — сука и дрянь, вымогательница и проныра.
— Хватит о нем. Теперь очередь Нины.
— Нина топила мужа, человека, казалось бы, не сделавшего ей ничего плохого. На самом деле именно Круль виновен в бедственном положении жены. Своим неадекватным отношением к Осину, снисхождением к ее изменам, преклонением перед Галей, он загнал Нину в тупик, лишил смысла и перспективы. Нелюбовь и пренебрежение Осина ее сломали, равнодушие и безразличие мужа раздавили окончательно.
— Галя.
