метнулась на кухню, ухватила первое попавшееся под руку…
— Чугунную сковороду? — уточнил Круглов.
— Ее родимую, — созналась Лера. — Дальше все как в тумане. Выскакиваю в подъезд, ребята как раз на тебя набросились. Я испугалась. Хотела закричать, позвать на помощь и не смогла, голос пропал.
— С перепугу и полезла в драку?
— Какую еще драку? — в серых глазищах сплошное удивление: неужели, действительно, избила двух мужиков? — Я только врезала парню по башке. Сначала одному. А потом второму.
— Сколько раз?
— Я не считала.
— Так ведь и убить можно.
— Пусть не лезут.
В голосе ни грамма раскаяния. Сплошное победное равновесие. И глаза сухие. И руки не суетятся.
— Лера! Так нельзя! Это называется превышение меры защиты. За это срок получить можно! Ты что в тюрьму захотела? Соображать надо, что делаешь!
— Отстань, Круглов. Не успела я подумать! Растерялась! В другой раз умнее буду!
— Я тебе дам другой раз! — он пошел умываться.
— Мне их нисколько ни жалко! — крикнула Лера вдогонку. — И вообще на моем месте так бы поступила любая нормальная женщина.
За ужином нормальная женщина поведала, что в обеденный перерыв она успела сбегать в юридическую консультацию и теперь знает все.
— Андрей Круль сказал тебе правду. Завещав особняк двум и более лицам, введя ограничения по условиям продажи, например, оговорив, что покупателем должен быть в первую очередь родственник, Вера Васильевна связала Осину руки. Теперь он — формальный владелец и не в праве распоряжаться домом по своему усмотрению. В этой ситуации становится интересным положение Гали. Имея на руках генеральную доверенность, разрешающую вести дела мужа, а таковая у Гали вполне может быть, если она в сговоре с Полищуками; имея показания двух свидетелей, подтверждающих, желание Осина продать собственность, а таковыми охотно станут Алексеев и те же Полищуки; можно оформлять сделку про продаже дома на имя Даши, — продолжила Лера. — Самое забавное: документ, предоставляющий Даше единоличное право наследования и уплаченная Галей госпошлина, лишит Виктора возможности выдвинуть иск.
— Почему? — удивился Круглов.
Лера достала блокнот, прочитала сделанную на приеме, запись:
— «Распоряжение мужа и действия жены направлены к пользе одного лица — дочери. Поэтому обвинить жену в правонарушении или пренебрежении интересов доверителя невозможно. Если она сумеет доказать, что у мужа были материальные затруднения, любой суд сочтет его аферистом, пытающимся аннулировать законную сделку».
— Но как заставить Осина объявить во всеуслышание да еще при свидетелях о желании продать Отрадное?
— Очень просто. Запугав и потребовав сто тысяч.
Круглов кивнул.
Сытая и теплая должность в жизни, которую по праву рождения отхватил Виктор, называлась — внук профессора Осина. Должность эта давала права на беззаботное существование, но обязывала к определенным правилам. Выполнить их Виктору не смог, поэтому попал под сокращение штатов и был уволен без выходного пособия. Однако свято место не должно пустовать. Поэтому привилегии и полномочия должности перешли к следующей законной наследнице — правнучке профессора. Теперь Даша надлежало пользоваться благами земными, соответствовать высоким стандартам и держать экзамен, который провалил ее папочка.
Прояснилось и другое. Обойти Виктора и сразу же отписать половину дома правнучке Вера Васильевна не могла. Нарушение очередности позволяло другим правнукам профессора требовать свою долю. Поэтому план «свержения» Виктора и «воцарения» Даши имел две части. Сначала Виктора сделали формальным владельцем половины особняка, затем заставляли ее продать.
Расстаться с Отрадным Осин мог лишь в крайних обстоятельствах. Которые и были организованы под видом мести. Круглов только теперь по достоинству оценил гениальность идеи. У Виктора постепенно и незаметно отобрали все. Когда из явных резервов ничего не осталось, у него потребовали сто тысяч. Сначала сто, потом еще сто. Прессинг продолжался бы до тех пор, пока Виктор не продал бы свою часть особняка.
Наконец-то многое стало ясно. Раньше Круглов не понимал планов Дмитрия, считал их странными, дикими. Теперь видел: благодаря «странным и диким» мероприятиям «ковался меч возмездия». Теперь Осина можно было упечь за решетку в любую минуту. Протокол изъятия героина в квартире Виктора влек за собой обвинение в хранении и распространении наркотиков. Заявление Ольги Литвиновой грозило обвинением в убийстве. Оформленный лишь в черне вариант о психической болезни при доработке мог лишить Осина дееспособности и, следовательно, возможности самостоятельно владеть собственностью. Так или иначе, но хозяином Отрадного Виктору оставалось быть недолго.
— Значит, Галя? — спросила Лера.
Самую большую, громадную, колоссальную, выгоду от травли и разорения Виктора получала Галина. Возможность передать дочке половину дома ценой в десять миллионов долларов стоила коварного плана и двух лет ожидания. Валерий Иванович сокрушенно вздохнул. Уж, больно ему нравилась брюнеточка. Уж, больно не хотелось, назначать ее злодейкой-преступницей.
Круглов недовольно поморщился:
— Давай, не будем торопиться. У нас хватает подозреваемых: Алексеев с Галиной, Игорь с Людимилой. Да и адвокатов не стоит списыать со счетов. У молодого вряд ли, а у старика вполне могут быть личные счеты с Осиным.
Лера небрежным жестом притянула Круглова за шею и чмокнула смачно в губы.
— Какой ты у меня красивый, просто ужас. Если бы могла влюбилась бы в тебя еще сильнее. Но это так…лирическое отступление. По делу — я полностью с тобой согласна. В связи с чем у меня вопрос.
Круглов только вздохнул сокрушенно (о, женщины!) и покрутил в пальцах чайную ложечку.
— Валяй.
— Что будет, если мы узнаем, кто преступник?
— Понятия не имею.
— По логике вещей, нам придется объединятся с Осиным и бороться с Полищуками? — спросила Лера.
— Леронька, не надо строить иллюзии. Во-первых, Осин обречен. Во-вторых, я, скорее всего тоже. Скажи… — Круглов помялся, — когда меня посадят, ты будешь меня ждать?
Лера всплеснула руками.
— Нет! — Зло и остервенело прошипела. — Нет!
— Но..
— Что значит, посадят?! Ты обещал мне счастье? Обещал?! — заорала вдруг милая.
— Обещал…
— Вынь да полож!
— Но всякое может получится…
— Что значит, всякое? Ты должен сражаться до конца и победить! Иначе ты — трус, обманщик и предатель! Нет! Я не буду тебя ждать из тюрьмы. Тюрьма — это поражение, проигрыш, гибель. Понял?
Круглов кивнул угрюмо. Конечно, понял. В памяти полыхала история с пистолетом. Бег на сорванном дыхании…Маслянисто поблескивающий ствол…Страх, рвущий сердце…На пистолете наверняка остались его отпечатки. Если понадобится, Дмитрий пустит в ход этот аргумент и тогда семь строгого режима обеспечены.
— Лерочка, пойми, я у них на крючке. И не на одном…
Слава Богу он не договорил, то что хотел: «Но ты не беспокойся. У меня есть деньги. Пока я буду в тюрьме, ты ни в чем ни будешь нуждаться. Только дождись меня…» В противном случае, Лера его просто
