убила бы. А так обошлось малой кровью.
— Ты должен сражаться до конца и победить! — Злобно по-змеиному прошипела любимая женщина и обожгла взглядом, полным презрения и ненависти
И тут хватило ума промолчать, скрыть потаенное: «Я не всесилен, не всемогуч… они сильнее меня… умнее…у них власть, деньги…»
— Другого не дано. Понял?
Валерий Иванович резко отшатнулся. Перед его носом внезапно появилась чашка с горячим чаем. Лера чуть ли не швырнула ее на стол. Круглов с опаской покосился на горячий чайник, вздохнул, вспомнил чугунную сковородку. На ум пришли заградительные отряды, обеспечивающие массовый героизм и отвагу в годы войны.
— Я просто спросил …
— Я тебе спрошу! Еще раз услышу про тюрьму — убью на месте. — Военный трибунал, скорый на расправу, не мудрствуя лукаво, объявил приговор. К расстрелу! Шаг влево, шаг вправо — огонь на поражение! — Я тебе дам тюрьму!
— Хватит! Разбушевалась! — Впервые Круглов повысил голос.
— Ой, мамочки, — Лера рухнула на табурет, — он на меня еще кричать вздумал!
— Хватит! — командно велел Валерий Иванович. — Разошлась!
— Я еще и не начинала!
«Слава Богу, про деньги не сказал. Она бы мне их в рот запихала», — похвалил себя Круглов и уже мирно поинтересовался:
— Я не сказал, что собираюсь сдаваться. Я лишь предположил такую возможность. Как бы там ни было, я намерен драться до последнего.
— Мы! Мы будем драться до последнего! И победим!
— Конечно, у нас ведь есть секретное оружие массового поражения! Чугунная сковорода последнего образца.
— Можешь не сомневаться. Понадобится — оприходую сковородой или чем придется и твоих великомудрых Полищуков, и Дмитрия, и Осина. Я за тебя горло перегрызу. Но надеюсь до этого не дойдет. Ведь, ты послушаешься меня и уговоришь Валентину Татарцеву подписать доверенность.
— Опять ты про эту филькину грамоту.
— Опять! — Лера сходила в комнату за бумагой.
Круглов прочитал напечатанный на гербовой бумаге текст:
«Я, Татарцева Валентина Федоровна, доверяю своему мужу, Круглову Валерию Ивановичу, эксклюзивную возможность представлять свои интересы по любому спорному вопросу, без права подписи. Татарцева В.Ф.»
— Делай, что хочешь, но Валя должна заверить бумагу, — приказала Лера. — И тогда, Полищук и компания тебя пальцем не тронут.
— Глупость какая, — буркнул Круглов. — Глеб Михайлович увидит эту бумажку и умрет от смеха.
— А директор госпиталя, к территории которого раньше относилось Отрадное, увидит и умрет от радости. Ведь он получит возможность утереть нос Вере Васильевне и сорвать приличный куш.
— Не понял, — рявкнул Круглов. Черт подери, какой еще директор госпиталя?! Какой куш? Что эта ненормальная еще придумала?!
Он так и выразился:
— Что ты еще придумала? — «ненормальная» удалось проглотить буквально в последнюю секунду.
— Раз старуха — самозванка, значит Отрадное приватизировано с нарушением закона. И соответственно прежние владельцы — Министерство Обороны — узнав об истинном положении дел, имеют полное право аннулировать акт о приватизации. Отрадное — лакомый кусок, переуступив дом и участок какому-нибудь новоявленному богатею, госпиталь и лично директор получит очень приличный куш. Надеюсь, ты догадываешься, что человек, который принесет такие новости, окажет военным неоценимую услугу?
— Я понял, — ахнул Круглов. — Если история о проделках сестер Татарцевых выплывет наружу, то госпиталь потребует аннулировать акт о приватизации Отрадного, банки закроют счета Веры Васильевны, а ее саму могут привлечь к уголовной ответственности за фальсификацию.
— Наконец, ты начал соображать.
— Блин! Это же меняет дело!
— Конечно, ты покажешь Полищукам доверенность и спросишь, куда тебе лучше обратиться: к военным или в суд? Сколько требовать денег у директора госпиталя и и есть ли шанс у Валентины, как дочки настоящей вдовы профессора, получить свою долю наследства? Если после этого, адвокаты посмеют тебе угрожать, я съем свою шляпу.
Круглов восхищенно покачал головой. Ну и повезло. Ему досталась умнейшая женщина.
— Как ты до этого додумалась?
— Не знаю, я слушала оперу и сообразила, что нам надо делать.
«Как же у нее устроены мозги? — задался Валерий Иванович непростым вопросом. — Почему она увидела и поняла то, что мне даже не пришло в голову?»
Вслух он сказал другое:
— Лера, я тебя люблю.
Серый взгляд потемнел:
— Не о том, гражданин Круглов, думаете. Вам надлежит готовиться к встрече с Валентиной Татарцевой и морочить голову ей.
Нож с грохотом полетел в мойку. Лера, всхлипнув, удалилась в комнату. Круглов понуро поплелся вслед.
— Лера… — заныл жалобно. — Ты же сам придумала жениться. Сама…
Оскорбленное молчание красноречивей слов обвиняло будущего коварного изменщика.
— Собирайся. Я купила тебе билет в Херсон.
— Лерочка…она мне ни капельки не нравится…
— Каждый раз, когда ты будешь ее касаться, я здесь буду умирать…
— Я тогда не смогу ничего…я буду думать о тебе и не смогу ничего …
Мысль, что в постели с другой женщиной Круглов будет думать о ее слезах и ревности, привела Леру в неистовство. Она взбрыкнула головой и потребовала:
— Думай про тюрьму, про колонию, про ужас какой-нибудь…
— Хорошо.
— Тебе пора…
— Да.
— Они следят за тобой?
— Не знаю. Но лучше подстраховаться.
Через час из Лериной квартиры вышла женщина с пышной гривой рыжеватых кудрей. Постояв у порога и послушав гулкую тишину подъезда, она, стараясь ступать как можно тише, спустилась на первый этаж и юркнула в вечернюю тьму.
Спустя еще час в вокзальной суете можно было наблюдать странное создание, неопределенного пола, в брюках и куртке, с беретом на длинных светлых прямых волосах.
В 21.00 созданию, то ли женщине, судя по вихляющей походке, то ли мужчине, судя по резкости движений, позвонили.
— Привет, — сказал мужской голос.
— Уже здоровались.
— Злишься?
— Нет, радуюсь. Повезло, ничего сказать. Начальник у меня добрейшей души человек. Подсылает то одних придурков, то других.
— Мой милый, обе драки ты начал первый.
Действительно, ахнуло нелепое создание, но воинственный пыл не смирило:
