Через несколько минут он нагнулся к полу и снова стал рассматривать то, чего не видели другие.
По всей вероятности он нашел что-то. Это было видно по едва заметным кивкам головы.
С напряженным вниманием и любопытством следили мы все за его движениями.
От постели Холмс подошел к окну.
Тут он возился необыкновенно долго.
Казалось, он изучал на подоконнике каждое пятнышко, сделанное мухами.
Постепенно лицо его делалось все озабоченнее и серьезнее. И когда Холмс, наконец, отошел от окна, я заметил, что он напряженно о чем-то думает.
Град вопросов посыпался на него.
— Не сейчас, не сейчас, — рассеянно ответил Холмс, поворачиваясь к лицам, спрашивавшим его.
— Но неужели же вы будете так мучить нас? — спросил Борис Николаевич. — Ведь здесь все свои люди, стоящие ближе всех к этому вопросу.
— Есть вещи, о которых говорить иногда бывает слишком преждевременно, — ответил Холмс.
— Но, по крайней мере, заметили ли вы что-нибудь подозрительное, наводящее хотя бы на какой- нибудь след? — не вытерпев, спросил следователь.
— Да, кое-что, — загадочно ответил Холмс. — Но, господа, повторяю, по некоторым соображениям я пока должен уклониться от дачи каких бы то ни было объяснений.
Получив этот ответ, присутствующие молча пожали плечами, и на губах следователя и судебного пристава снова промелькнули недоверчивые улыбки.
Молча и очень, видимо, недовольные Холмсом, все возвратились в столовую. Весь вечер прошел в разговорах, которым ни я, ни Холмс не придавали значения.
После 11 часов Холмс попросил отвести для себя отдельную комнату, и мы удалились спать.
III
Когда я проснулся на следующий день, я не увидел Холмса в комнате, хотя было еще очень рано.
Как и следовало ожидать, он, встав около 5 часов утра, вышел из комнаты и возвратился только в 9.
Это я узнал лишь впоследствии из его собственных слов.
Когда он вошел в комнату, я уже не спал.
— Я не хотел вас будить, дорогой Ватсон, — произнес он. — Вы так мило и крепко спали, что мне жаль было нарушать ваш покой, но теперь, когда вы встали, я прошу вас одеться поскорее.
Как мне ни хотелось еще спать, но ради требования Холмса я решил пренебречь этим желанием.
Быстро вскочив с постели, я умылся, и мы принялись за чай, предупредительно поданный нам в комнату по приказанию хозяина.
— Мы совсем уезжаем отсюда? — спросил я.
— Не совсем, — ответил Холмс. — Весьма возможно, что нам придется сюда вернуться, но пока мне хотелось бы воспользоваться любезным приглашением Бориса Николаевича и посетить его имение.
Разговаривая таким образом, мы выпили по несколько стаканов чая, и когда, наконец, к нам в комнату постучал сам Борис Николаевич, мы были уже совершенно готовы в путь.
Борис Николаевич Карцев хотя и сохранял вид крайне подавленного человека, но продолжал быть очень любезным и предупредительным.
— Надеюсь, вы хорошо поспали этой ночью, — спросил он, входя в комнату.
— О, да, за что мы вам очень благодарны, — отвечая за себя и за меня, произнес Шерлок Холмс.
— Не хотите ли вы еще чего-нибудь? — спросил Карцев, — может быть, вы привыкли закусывать по утрам.
— Признаться, я бы не отказался от маленькой яичницы с ветчиной, — улыбаясь, ответил Шерлок Холмс.
С замечательной предупредительностью Борис Николаевич быстро вышел за дверь, и не прошло и несколько минут, как он возвратился назад, а вслед за ним лакей внес на подносе сковородку с яичницей, вареные яйца и бутылку хереса.
Подкрепившись, мы поблагодарили радушного хозяина и встали из-за стола.
— Вы хотите поехать ко мне сегодня же, — спросил Карцев, — или предпочитаете отдохнуть?
— Если позволите, мы бы воспользовались вашим приглашением сегодня, — ответил Шерлок Холмс, — так как свободного времени у нас очень мало и весьма возможно, что через несколько дней нам придется покинуть Россию и возвратиться в Англию.
— В таком случае я распоряжусь сейчас о том, чтобы лошади были приготовлены тотчас же после похорон, — любезно произнес Карцев.
Он хотел было выйти из комнаты, но Холмс остановил его.
— Еще одна маленькая просьба. Если позволите, я еще раз посмотрю вашего покойного дядюшку, прежде чем мы уедем отсюда.
— О, с величайшим удовольствием, — ответил Борис Николаевич. — Если хотите, мы можем сделать это сию же минуту.
Холмс утвердительно кивнул головой.
Выйдя из комнаты, мы направились в зал, где в это время уже готовилась панихида.
Подойдя к гробу, в котором лежал покойный Сергей Сергеевич, Шерлок Холмс осторожно откинул кисею, покрывавшую его лицо, и стал пристально разглядывать мертвое тело.
Прошло несколько минут, прежде чем он оторвался от него.
Но когда Холмс отошел, по лицу его нельзя было прочесть, решительно ничего.
Между тем пришло духовенство, и началась обычная в таких случаях служба.
Уныло завывал дьячок. Монотонным голосом произносил слова священник, и все делалось словно фабричная работа, не спеша, определенно и соразмерно какому-то таинственному такту.
Мало заинтересованные священной службой, мы стояли, каждый погруженный в свои думы.
По окончании панихиды мы вышли в сад, окружавший усадьбу, чтобы немного проветриться.
Этот сад, занимавший более 10 гектаров земли и весь усаженный фруктовыми деревьями, был поистине великолепен. Там и сям разбросанные клумбы пестрели самыми разнообразными цветами, дорожки были тщательно усыпаны желтым песком, и стройные фигуры статуй довершали убранство этого чисто барского сада.
Молча бродили мы по аллеям, не разговаривая друг с другом, и по сосредоточенному лицу Шерлока Холмса я видел, что какая-то тайная дума гвоздем сидит в его голове.
Спустя полчаса к нам вышел Борис Николаевич.
После панихиды он, казалось, повеселел.
— Надеюсь, вы не откажетесь присутствовать сегодня на похоронах моего дяди, — любезно предложил он нам. — Мы не намерены особенно задерживаться с ними, тем более что здесь нет женщин. Я не особенно сентиментален и всегда стою против того, чтобы покойник долго оставался в жилом помещении.
— И вы совершенно правы, — произнес Холмс. — Присутствие покойника в доме производит какое-то гнетущее впечатление на все окружающее, и что касается нас, англичан, мы всегда стараемся убрать тело в место вечного успокоения возможно скорее.
— Но теперь вы, конечно, простите меня, что я оставляю вас одних, — извинился Карцев. — Вы сами, должны понимать, что все обязанности по похоронам лежат исключительно на мне.
— О, да, конечно, — кивнул головой Шерлок Холмс. — Мы побудем здесь, пока этого требуют ваши обязанности, и я очень бы просил вас поменьше беспокоиться о нас.
Вежливо поклонившись нам, Борис Николаевич вышел из сада, что же касается нас, то мы продолжали нашу бесцельную прогулку.
Так прошло еще несколько часов.
