'...Когда Пахомии посещал другие монастыри, Феодор в монастыре, называемом Вав{455}, исполнял некоторое препоручение св. Пахомия. Здесь, узнав от некоторых людей, пришедших из Александрии, о том, что говорят Ариане о Единородном Сыне Божием, молил Бога об избавлении рода человеческого от заблуждения и во время своей молитвы увидел три светлые столпа, которые имели совершенное сходство между собою, и слышал голос, который говорил ему: 'не обращай внимания ни на взаимное расстояние сих столпов, ни на величину, но только на совершенное сходство их; ибо нет в мире ни одного предмета, который мог бы представлять собою совершенно Отца, и Сына, и Святого Духа'. Пахомий, услышав о сем от Феодора, сказал ему: 'Поелику ты способен был видеть и слышать откровение: потому оно тебе показано и изъяснено. Я сам вскоре после того, как избрал уединенную жизнь, был убеждаем сперва последователями Мелетия Ликополитанского, и потом Маркионом, чтобы принадлежать к ним и иметь одинакие с ними мысли. Я был в недоумении, а наипаче, когда узнал, что есть и другие ереси, из которых каждая утверждает, что в ней находится истина. Посему со слезами молил я Бога, чтобы Он открыл мне, где находится истина: ибо я приведен был в совершенное недоумение. В продолжение молитвы я пришел в исступление, видел, что вся поднебесная покрыта как бы ночным мраком, и слышал с различных сторон слова: 'здесь истина'.

Я примечал, что на каждый голос, произносивший слова сии, шли многие люди, которые взаимно вели друг друга во тьме. На восточной стороне вселенной на возвышенном месте видел я светильник, сияющий подобно утренней звезде, и отсюда слышал голос, который говорил мне: 'не обманывайся теми голосами, которые зовут тебя во тьму, но последуй сему свету, потому что в нем находится истина'. Вскоре после сего я слышал еще голос, который говорил мне: 'сей светильник, который видишь ты сияющим подобно утренней звезде, будет некогда сиять светлее солнца. Ибо он означает проповедь Евангелия Христова, возвещаемого во святой Его Церкви, в которой ты крещен. Голос, отсюда выходящий, есть голос Христов. Он зовет чрез Александра, Епископа Александрийской церкви. Прочие голоса, которые слышны из мрака ересей, происходят от диавола. Он зовет к себе чрез начальника каждой ереси и многих увлекает в заблуждение'. Потом, увидевши, что многие в светлой одежде идут к светильнику, я благословил Бога, и, оставивши тех, которые хотели увлечь меня в заблуждение, вознамерился жить вместе с человеком Божиим Палемоном, подражателем святых мужей, и жил с ним, доколе не пришел ко мне Ангел Господень и не сказал: 'согревай приходящих к тебе тем огнем, который возжен в тебе Богом'. При руководстве сего Ангела и при содействии Божием я устроил сии монастыри'.

'Знай, Аммон[112], что и Афанасий, Епископ Александрийской Церкви[113], исполнен Святого Духа; ибо Пахомий рассказывал нам: 'Когда Афанасий возведен был на степень Епископа, и некоторые неблагонамеренные люди, видя молодость его[114], осуждали определение Божие о нем, и хотели произвесть раскол в Церкви Божией, Дух Святый сказал мне: 'Я поставил его столпом и светильником Церкви, и он из любви ко Христу будет переносить многие скорби и клеветы от людей, но, при содействии Христа победивши все искушения, будет проповедывать Церквам истину Евангелия'{456}.

Минуя полтора тысячелетия, перенесемся в 19-й век и попросим почти нашего современника засвидетельствовать перед нами, как горячая и самоотверженная молитва к 'Отцу светов'{457} извела боголюбивую душу из мрака окружавших ее многообразных заблуждений в 'чудный свет'{458} Христовой истины и утвердила в ограде Церкви, яже есть 'столп и утверждение Истины'{459}.

Из трогательной и местами потрясающей душу исповеди даровитейшего и в высокой степени духовно-благоустроенного епископа Игнатия Брянчанинова я извлеку небольшой сравнительно отрывок, относящийся к тому периоду жизни юного богоискателя, когда совершился благодатный, спасительный перелом в его религиозном сознании, определивший собою навсегда его дальнейшую духовно-прекрасную судьбу.

'...Когда я был пятнадцатилетним юношею, несказанная тишина возвеяла в уме и сердце моем, - пишет на сороковом году своей жизни Брянчанинов, будучи архимандритом и настоятелем Сергиевой пустыни{460}. - Но я не понимал ее, я полагал, что это - обыкновенное состояние всех человеков. Таким вступил я в военную и вместе ученую службу, не по своему избранию и желанию. Тогда я не смел, не умел желать ничего: потому что не нашел еще Истины, еще не увидел Ее ясно, чтобы пожелать Ее. Науки человеческие, изобретения падшего человеческого разума, сделались предметом моего внимания: к ним я устремился всеми силами души; неопределенные занятия и ощущения религиозные оставались в стороне. Протекли почти два года в занятиях земных: родилась и уже возросла в душе моей какая-то страшная пустота, явился голод, явилась тоска невыносимая, - по Боге. Я начал оплакивать нерадение мое, оплакивать то забвение, которому я предал веру, оплакивать сладостную тишину, которую я потерял, оплакивать ту пустоту, которую я приобрел, которая меня тяготила, ужасала, наполняя ощущением сиротства, лишения жизни! И точно - это было томление души, удалившейся от истинной жизни своей - Бога...

<...> Понятия мои были уже зрелее; я искал в религии определенности. Безотчетные чувствования религиозные меня не удовлетворяли; я хотел видеть верное, ясное, Истину. В то время разнообразные религиозные идеи занимали и волновали столицу северную, препирались, боролись между собою{461}. Ни та, ни другая сторона не нравились моему сердцу; оно не доверяло им, оно страшилось их.

<...> Мой ум был весь погружен в науки, и вместе с тем горел желанием узнать - где кроется истинная вера, где кроется истинное учение о ней, чуждое заблуждений и догматических и нравственных.

Между тем предстали взорам уже грани знаний человеческих в высших, окончательных науках. Пришедши к граням этим, я спрашивал у наук: 'Что вы даете в собственность человеку? Человек вечен, и собственность его должна быть вечна. Покажите мне эту вечную собственность, это богатство верное, которое я мог бы взять с собой за пределы гроба! Доселе я вижу только знания, даваемые, так сказать, на поддержание, оканчивающиеся землею, не могущие существовать по разлучении души с телом'.

Допросив в отдельности каждую науку - математику, физику, химию и философию, упомянув мельком о географии, геодезии, языкознании, литературе и искусстве, Брянчанинов пришел к заключению, что 'все они для земли; потребность в них для человека оканчивается с окончанием земной жизни, - большею частию гораздо ранее'. 'Если все время земной жизни употреблю для снискания знаний, оканчивающихся с жизнию земною - что возьму с собою за пределы грубого вещества?..' - спрашивал юноша. 'Науки! - восклицал он, - дайте мне, если можете дать, что-либо вечное, положительное, дайте ничем неотъемлемое и верное, достойное назваться собственностью человека! - Науки молчали!..'

'За удовлетворительным ответом, за ответом существенно нужным, жизненным, обращаюсь к вере, - продолжает Брянчанинов. - Но где ты скрываешься, вера истинная и святая? Я не мог тебя признать в фанатизме, который не был запечатлен Евангельскою кротостью: он дышал разгорячением и превозношением! Я не мог тебя признать в учении своевольном, отделяющемся от Церкви, составляющем свою новую систему, суетно и кичливо провозглашающем обретение новой, истинной веры христианской, чрез восемнадцать столетий по воплощении Бога Слова[115]. Ах, в каком тяжком недоумении плавала душа моя! Как она томилась ужасно! Какие на нее восставали волны сомнений, рождавшиеся от недоверчивости к себе, от недоверчивости ко всему, что шумело, вопияло вокруг меня, - от незнания, невидения истины!'{462}

Куда же обратился, наконец, юный ревнитель Истины в своих поисках 'веры истинной и святой'? Каким путем обрел он скрытую жемчужину, по которой так тосковала душа его?

'И начал я, - говорит он, - часто, со слезами, умолять Бога, чтобы Он не предал меня в жертву заблуждению, чтобы указал мне правый путь, по которому я мог бы направить к Нему невидимое шествие умом и сердцем. Внезапно предстает мне мысль... сердце к ней, как в объятия друга. Эта мысль внушила изучить веру в источниках - в писаниях Св. Отцов. 'Их святость', говорила она мне - 'ручается за их верность: их избери себе в руководители'. Повинуюсь. Нахожу способ получать сочинения святых угодников Божиих; с жаждою начинаю читать их, глубоко исследовать. Прочитав одних, берусь за других, читаю, перечитываю, изучаю. Что прежде всего поразило меня в писаниях Отцов Православной Церкви? - Это - их согласие, согласие чудное, величественное. Осьмнадцать веков, в устах их, свидетельствуют

Вы читаете Письма к друзьям
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату