бедствий заключается в непозволительном и гордом презрении велений Святаго Духа, в заменении их своими уставами. Вот где причина всеобщего расстройства, причина падения христианства, падения нравственного, всегда предшествующего расстройству гражданскому, предвещающего это расстройство. Есть в частности христиане, но утрачено общее одинаковое знание Истины, которым бы все соединялись в одно духовное тело, с одним образом мыслей, в одном духе, под одною общею главою - Христом. Ныне всякий имеет более или менее свой образ мыслей, свою религию, свой путь, принятые произвольно или случайно, признаваемые правильными или только оправдываемые. Это бесчисленное стадо, потерявшее связь и единство в истине и духе, представляет духовному наблюдателю вид величайшего беспорядка: каждая овца бредет в свою сторону, не зная, куда идет она; никто ее не останавливает, никто о ней не заботится; люди уже более не слышат - так отяжелел слух их - спасительного гласа истинного Пастыря, раздающегося из Его святой Церкви, который еще громко обличает их неправду, возвещает им о пути правом, указывает его. Оглушил их шум земных, лютых попечений, шум увеселений чувственных, шум земного преуспеяния. Прильпе земли душа их{647}, неспособна к восприятию впечатлений духовных.
Но некоторые избранники доселе слышат голос истинного Пастыря, Господа нашего Иисуса Христа. На этот голос идут они, пробиваясь с величайшим усилием и трудом сквозь густую толпу, несвязно шумящую, их окружающую. Доселе эти избранники отдают справедливость на земле небесной правде. Очень мало число их! но Господь ободряет их: 'Не бойся, - говорит Он, - малое стадо: яко благоизволи Отец ваш дати вам царство'{648}.
Какой признак этих овец, по которому тотчас можно было <бы> узнать их? Этот признак - точное послушание святой Церкви, верность святой Истине и Святому Духу. Водимые истинным смирением, они отрекаются от разумений своего падшего естественного разума и от всех разумений человеческих, как бы они по наружности ни казались возвышенными и привлекательными. Чтоб сохранить верность Богу, они не стыдятся, что мир называет их безумными. Не только терпят они великодушно гонения от мира, но и сами себя подвергают различным лишениям и тем сохраняют в себе 'мертвость Иисусову и живот Его'{649}. Это значит: 'погублять душу свою в веке сем, чтоб приобрести ее для вечности чрез оживление Духом'{650}.
Пребудем в верности Святому Духу. Он Пресвят и Пречист - почивает в одних чистых и святых, любит смиренных, доказывающих свое смирение не чем-нибудь наружным, но повиновением ума Евангелию и Церкви. Он отвращается от своеразумных, отделяющихся от единства Церкви для какой-нибудь мысли, льстящей уму и сердцу. Он удаляется от них - и приступает к ним темный дух прелести. 'Одна мысль ложная, - сказал некоторый святой отец, - может низвести в ад'{651} .
Легче думают омраченные сыны мира сего о мыслях о Боге; по их мнению мыслить о Боге так или иначе - не большая беда. Несчастные! они не знают, как важны мысли о Боге, как важна в них Истина и ей всегда соприсутствующий и содействующий Дух. От взаимного их действия - оживление человека во спасение, которое состоит в причастии естества человеческого Божественному естеству. Напротив того, мыслям ложным всегда соприсутствует и содействует темный и лукавый дух обольщения. Отец лжи - диавол{652}, так говорит Евангелие; ложь - диавольское свойство. Усвоивший себе мысли ложные усвоил себе свойства диавола, вступил в сродство с отверженными ангелами, сделал для себя соединение с Богом несродным, неестественным. Чуждый Бога - чужд спасения и жизни духовной.
Будем сохранять себя от мыслей ложных и истекающих от них сердечных ощущений. Из таковых ложных мыслей и ощущений составляется так называемая 'прелесть'{653} , или самообольщение, имеющие бесчисленные разнообразные виды, по степени, по роду принятых человеком ложных мыслей и ощущений за истинные. Стяжем истинное познание о Боге, чуждое заблуждений и умствований; оно сияет из священного Писания и писаний святых Отцов, как свет из солнца, ярко блестящего в час полуденный с лазоревого безоблачного неба' {654}.
В заключение позволю себе повторить небольшую выдержку из творений святителя Игнатия, однажды уже приведенную мною в 15-м письме. Вот что она гласит:
'Когда в осеннюю ясную ночь гляжу на чистое небо, усеянное бесчисленными звездами, столь различных размеров, испускающими единый свет, тогда говорю себе: таковы писания Отцов. Когда в летний день гляжу на обширное море, покрытое множеством различных судов с их распущенными парусами, подобными белым лебединым крылам, судов, бегущих под одним ветром, к одной цели, к одной пристани, тогда говорю себе: таковы писания Отцов. Когда слышу стройный многочисленный хор, в котором различные голоса в изящной гармонии поют единую песнь Божественную, тогда говорю себе: таковы писания Отцов'{655}.
'Аминь', - скажем мы святителю, в единомыслии с ним склоняясь перед 'торжествующим собором'{656} праведников, достигших совершенства.
Их молитвами да умудрит и да укрепит нас Господь наш Иисус Христос! Простите! Не забывайте поминать брата вашего, во отшествии сущего.
Письмо двадцатое
31 декабря 1927 г. После всенощной и новогоднего молебна
Со святыми днями Рождества Христова, Обрезания Господня и памятями святых Василия Великого и Преподобного Серафима, Саровского чудотворца (2 января), поздравляю вас, друзья мои.
Святые дни дорогих нам воспоминаний совпадают ныне с особенно значительными событиями церковными. Не ошиблись те, кто год тому назад предсказывал, что 1927-й год будет чрезвычайно тяжек для Церкви Божией. Из множества ударов, нанесенных ей в этом году, достаточно указать два, чтобы признать правильными эти предсказания: кощунственный разгром Сарова и жестокое опустошение Дивеева{657}. Нужно ли разъяснять, что потеряли православные русские люди с уничтожением этих обителей? Кто хоть однажды побывал там и в прилегавшей к ним, также опустошенной, обители Понетаевской, тот сердцем чувствует, какого источника религиозного воодушевления, духовной бодрости, особенно необходимых в наше тяжкое время, он лишился.
Насколько мне известно, лица, предрекавшие исключительную бедственность для Церкви Христовой в 1927-м году, разумели бедствия именно подобные указанным. Но нас постигло в истекшем году испытание значительно, можно сказать - несравненно тягчайшее: накренился и повис над бездной весь церковный корабль{658}. Небывалое искушение подкралось к чадам Церкви Божией. Новые сети раскинул князь мира сего - и уже уловил множество душ человеческих. Я не буду распространяться об этих новых кознях вражиих, т.к. вы многократно и многообразно были предуведомлены относительно их. Я хочу предложить вам, мои родные, нечто иное. Года два-три тому назад я прочел одну замечательную статью анонимного автора, помещенную в 'Трудах Киевской Духовной Академии' за 1860 г. Я искал в книжках этого журнала другую статью и наткнулся на эту. Приписываю сие особой милости Божией, т.к. не часто доводилось мне читать что-либо из писаний человеческих с таким интересом и, могу сказать, с такой пользой для ума и сердца, как названную статью. Конечно, я поспешил поделиться своей находкой с некоторыми лицами, интересующимися вопросами веры и Церкви - и все они получили такое же удовлетворение, как и я. Тщетно в течение двух лет я добивался узнать имя автора, чтобы молитвенным памятованием о нем воздать ему за доставленное им духовное утешение мне и присным моим. Наконец, в конце прошлого года я узнал, что статья принадлежит перу профессора Киевской Духовной Академии Никифора Ивановича Щеголева, родившегося 28 февраля 1821 г. и скончавшегося 26 января 1884 г. На могиле раба Божия Никифора начертаны слова (2 Тим.4:3-5): 'Будет время, егда здраваго учения не послушают, но по своим похотех изберут себе учители, чешеми слухом: и от истины слух отвратят, и к баснем уклонятся. Ты же трезвися о всем, злопостражди, дело сотвори благовестника, служение твое известно сотвори'.
Как эти слова идут к нашему времени. Каким глубоким и своевременным назиданием являются они
