Новый Мир ( № 1 2000)

Я должен эту мысль додумать до конца.
Пылают звезды в небе чистом.
Подслеповатая пыльца!
Тот, кто любуется созданьями Творца,
На это время он и обладает смыслом.
Звездой, шиповником, растущим у крыльца,
Речным обрывом, остролистом,
Большими окнами дворца
И милой бледностью прекрасного лица,
Как Фет нам, скептикам, сказал и эгоистам.

* * *

Надеваешь на даче похуже брюки,
И рубашка застирана и лилова,
Ходишь черт знает в чем, — ни тоски, ни скуки,
Как во сне, как охотники у Толстого,
Можешь книгу писать «И мои досуги»,
Можешь не говорить вообще ни слова.
Пчелам нравишься ты и такой; сороке
Безразлично, во что ты одет, — стрекочет.
А машина появится на дороге —
И проедет; могли быть еще короче
Рукава или порваны; эти строки
Тоже не отутюжены, между прочим.
Друг, единственный, в женском нарядном роде:
Загорала, читала, купалась, пела…
Написала статью о другом подходе,
Слуховом, к стихотворному ряду, дело
В интонации, — по предпоследней моде
Одевалась, а кое-как не хотела!
Есть традиция у простоты, подобной
Предлагаемой здесь, и восходит к Риму,
Возлюбившему запах гелиотропный,
Сельский дом и презрение к славе-дыму;
Задевая Горация, этот пробный
Шар летит к позднеримскому анониму.
Жаловаться на жизнь хорошо лет в двадцать —
Слишком воспринимаешь ее серьезно,
В тридцать стыдно уже приставать, цепляться
К ней, а за шестьдесят огорчаться поздно!
Над лысеющею головой толпятся
Звезды мрачно, задумчиво, грандиозно.
Я и начал с того, что живу на даче,
Дорожа каждым днем, как последним в жизни,
Шелестеньем листочка, лучом горячим,
Золотящим еловые корни, мысли,
Упрощая решение той задачи,
За которую в молодости взялись мы.
Если думаешь, был кто-нибудь, кто понял
Все, — то это не так, хоть Екклезиаста
Назови. Как лежит на его ладони
Жизнь? Как тюбик, в котором иссякла паста.
Будто дуб не вскипал, не вздымались кони,
В сети не попадал бегемот мордастый!
Я, единственный, может быть, из живущих
И когда-либо живших, с умнейшим спорю
И насчет суеты, и насчет бегущих
Дней, бесследно и быстро, как реки к морю,
Череда золотая лугов цветущих,
Комнат, пляжей, оврагов, аудиторий!
Буду краток, тем более что эклоги
Ни одной до конца не прочел, и лето
Наше коротко; сумрачный на пороге
Август топчется, не одолев сюжета.
Разбежишься — и надо уже итоги
Подводить и не жаловаться на это.

* * *

Так быстро ветер перелистывает
Роман, лежащий на окне,
Как будто фабулу неистовую
Пересказать мечтает мне,
Так быстро, ветрено, мечтательно,
Такая нега, благодать,
Что и читать необязательно,
Достаточно перелистать.
Ну вот счастливое мгновение,
И без стараний, без труда!
Все говорят, что скоро чтение
Уйдет из мира навсегда,
Что дети будут так воспитаны —
Исчезнут вымыслы и сны…
Но тополя у нас начитанны,
И ветры в книги влюблены!

Там едут в Геную…

Там едут в Геную, допустим, из Парижа,
допустим, в случае любовной катастрофы,
бредут куда глаза глядят: когда обижен,
чужие улицы милей своих; готовы