Новый Мир. № 11, 2000

— Вот черт! А я-то думал — вам как раз беспринципность требуется!

— Нет, этого здесь хватает! — вздохнул Кир. — Извини, я немного занят — заканчиваю годовой доклад.

— Ну, счастливо!

Все крупное — у них! Только мелочи остались у нас!

Джафар меня в свою забегаловку все же взял — старые блюда по-новому переименовывать, — но требует теперь большей художественности: книг начитался. Салат «Закат»! И когда я стою теперь на раздаче, клиентов зазывая, заведующая производством Зинаида Петровна привечает меня так: «А-а-а. Сегодня этот стоит! Значит, у попрошаек не будет проблем!» Но почему-то не прогоняет.

Недавно ехал я в метро и вдруг увидел прелестную сцену: вошли двое подвыпивших парней и, рухнув на сиденье, заснули полуобнявшись. Но было это не просто так: один спал с высоко поднятой рукой, и в ней, как копье Георгия Победоносца, сияла ручка! У второго, который сполз чуть ниже, был в вытянутой руке… журнал с кроссвордом. Композиция эта не уступала Лаокоону: вот сейчас ребята немного передохнут и продолжат свой интеллектуальный подвиг!

Весь вагон был счастлив, глядя на них.

Да-а-а, давно Ты не радовал меня, был суров — и, видимо, справедливо… И вдруг сразу — такой подарок… Балуешь, Батя!

Вот и длится Его торжество,
Никаких не встречая помех, —
Потому что Он радует всех.
Даже тех, кто не верит в Него.

Илья Плохих Экспедиция

* * *

Я, добывая деньги
знаньем закона Ома,
сбором металлолома,
прочею ерундой,
все ж обладаю ухом,
чутким к каким-то волнам,
где-то в эфире темном
движущимся ордой.
Как археолог зорко,
через песок и глину,
кругло согнувши спину,
вдруг разглядев фрагмент,
спину не разгибает
больше, пока предмета —
вазы или скелета —
не извлечет на свет,
так, уловив обрывок,
хрупкий комок чего-то
выхватив из полета,
тщательно от трухи
чищу его и клею
с кисточкой и пинцетом.
Сам удивясь при этом,
я нахожу стихи.

Экспедиция

Беспечным студентам

второй половины 80-х посвящается…

В общежитье студенты
снаряжались за пивом,
собирали монеты
и посуду всем миром.
Не скрывали студенты
банок громкого звона,
несмотря на запреты
«сухого закона».
Как по тропам Афгана
проходил караван.
Не стеснялись декана —
перетерпит декан.
Подпевая сигналам
атаманского свиста,
боевым барабаном
громыхала канистра.

* * *

Я дворник. Вот моя лопата.
Вот телогрейка, видишь, вата
видна в ее глубоких ранах.
Есть у меня крупа в карманах,
поскольку я зиме плачу
пшеном — заботой о синицах.
За елки праздничной свечу,
за иней на твоих ресницах.

* * *