Джиг отхлебнул из бутылки теплой воды.
— Мы с тобой схлопочем солнечный удар, — недовольно пробормотал он.
Интересно, засекла нас тетя Юля или нет, — сказал я и закрыл глаза.
Юрий Кублановский
Yesterday
Кублановский Юрий Михайлович родился в Рыбинске в 1947 году. По образованию искусствовед. Восемь лет провел в эмиграции. Вернулся в Россию в 1990 году. Поэт, эссеист, критик. Живет в Переделкине.
Спор Как думает вчерашний школьник о том, куда пойти учиться, так ветра творческого дольник еще в моей груди стучится. И в три часа сентябрьской ночи я часто думаю о главном: о нашем будущем — короче, о тайном, сделавшемся явным. Хоть кровожадные ацтеки пришли на смену смирным инкам, нельзя не видеть в человеке природу, сродную былинкам. И есть Москвы-реки верховье, где ты навек моя невеста. Там черных аистов гнездовье, с трудом срывающихся с места. Про молчаливые разборки они едва ли вспомнят наши, когда осенние пригорки внизу прогнутся, будто чаши. Но там ли, здесь ли, где шагаю сейчас один я отрешенный, мы разрешаем, дорогая, наш давний спор неразрешенный… В сторону Вия Помнишь панну в открытом гробу, освещаемом тускло свечами, искушавшую нашу судьбу на высоком помосте ночами непоблекшей лавиной волос? Ранний Гоголь с румянцем хохлушки в саквояже на север привез рецептуру летучей галушки прямо с праздничной кухни бурсы. Но потом заострились с устатку легендарные нос и усы в назидание миропорядку. И от тех приснопамятных дней оставалось прибавить лишь ходу под идущим сильней и сильней звездопадом честному народу. А на склонах карпатской гряды, отделенной к тому же таможней, статься, пеннее стали сады и могилы еще ненадежней. Родословное С тех пор как миновавшей осенью узнал под дождичком из сита, что родом ты из Малороссии да и к тому же родовита, как будто в сон медиумический или прострацию какую впадаю я периодически и не пойму, чего взыскую. Люблю твои я темно-русые посеребренные виски и ватиканским дурновкусием чуть тронутые образки. Где гулить горлицы слетаются об отчих тайнах небывалых и мальв удилища качаются в соцветьях розовых и алых, где увлажнилась темно-серая твоя глазная роговица — там между колдовством и верою размыта ясная граница. 
