Е. А. Лукашева. Здесь я с вами согласна…»
Конец цитаты.
Юлия Демиденко. Игра. — «Наше наследие», 2001, № 59–60.
Подробное описание выставки «Игра и страсть», состоявшейся в прошлом году в Московском центре искусств на Неглинке. Гениальные иллюстрации (картина А. М. Иванова «Дети, пускающие мыльные пузыри» (1839) стоит мессы. Не о ней ли думал Чехов, когда писал «Мальчиков»?). К тому же «Игра» — отличное приложение к труду Й. Хейзинги. Это, кстати, и не скрывается.
В. П. Зинченко. Размышления о душе и ее воспитании. (Час души). — «Вопросы философии», 2002, № 2.
Версия доклада «Духовность детства», прочитанного в Японии на Международном симпозиуме в августе 2001 года. В предисловии редакция поздравляет своего автора и члена редколлегии с 70-летием и пишет, что «отечественные философы считают Владимира Петровича одним из самых ярких своих представителей».
«Душа причастна к абсолютному, к истине, и при этом умудряется быть на границе прошлого и будущего, сохранять чувство времени, без которого она не может жить. Душа не столько развивается, сколько раскрывается, для чего могут иметься более или менее благоприятные условия <…> важнейшим посредником между душой и абсолютным является искусство». Цитируется множество писателей и философов: от Платона и Басё до Мандельштама и Бродского. От определения души докладчик уклонился: «<…>у меня достаточно скромности (и чувства юмора!), чтобы этого не делать ни в русской, ни в японской аудитории». И напомнил, что «первая человеческая улыбка появляется у младенцев на 21 день от роду» как «благодарный отклик на душевное расположение взрослого».
В этом же номере публикуется обстоятельная рецензия Т. Г. Щедриной (Владивосток) на книгу В. П. Зинченко «Мысль и Слово Густава Шпета. (Возвращение из изгнания)» (М., 2000). Это первая книга о Шпете, написанная профессиональным исследователем-психологом.
Реваз Инанишвили. Из настольной тетради. Перевод с грузинского и предисловие Александра Эбаноидзе. — «Дружба народов», 2002, № 2 <http://magazines.russ.ru/druzhba>
Публикация посвящена памяти одного из самых интересных грузинских прозаиков последней четверти ХХ века: Инанишвили был рассказчиком с отличным вкусом и чувством стиля. «Из настольной тетради» — это записи из его рабочих блокнотов 70 — 80-х годов.
«Все, что пишется или рисуется после расщепления атома, несет на себе оттенок реквиема». И еще, раз уж в нашем обзоре попозже встретится «аргентинский библиотекарь»: «И Борхес стремился к тому, чтобы рассказ воспринимался как стихотворение. И для него главное — „поэтическая идея“ рассказа, его „тотальный поэтический эффект“».
Валерий Исхаков. Легкий привкус измены. Роман. — «Дружба народов», 2002, № 2, 3.
Читая эту большую прозу, я, кажется, приближаюсь к идее — ввести новый литературоведческий термин: «сексуально озабоченное произведение литературы». Сокращенно — СОПЛ.
Александр Касымов. Обретение крова, или Дом, который мы потеряли; Дмитрий Дмитриев. Про нашу жизнь. — «Знамя», 2002, № 1.
Две рецензии на «Недвижимость» Андрея Волоса (см. «Новый мир», 2001, № 1–2). Первая, на мой взгляд, — это интересный образец выдерживания интеллигентного тона при полной сдержанности в оценках. Ощутима попытка критика вступить в равноправный диалог с прочитанным. Более того, после ознакомления с его «мягкоразносной» статьей остается впечатление, что господин критик твердо поведал нам в ней — о своей признательности за чтение, за новый свой/чужой опыт.
Игорь Кондаков. Адова пасть. (Русская литература ХХ века как единый текст). — «Вопросы литературы», 2002, № 1, январь — февраль <http://magazines.russ.ru/voplit>
Автор книги «От Горького до Солженицына» (в соавторстве с Л. Я. Штейнберг) — кстати, изданной в течение трех лет трижды — разделил настоящее исследование на три главы — три поэтические персоны: Маяковский, Есенин, Цветаева. Именно этих трех он определяет, при всем их несходстве между собой, единым текстом. Именно эти трое «неудержимо шли к ясно предощущаемой ими гибели», умерли «от нехватки воздуха». Предваряет эти три главы-расследования небольшой этюд-вступление о Блоке, а на самом деле — о феномене искупительной смерти Поэта во имя очищения и возвышения варварского мира. Завершается тем же: убийством Поэта самой эпохой.
Горячо рекомендую учителям старших классов, абитуриентам, студентам-гуманитариям и проч., и проч. По большому счету ничего нового здесь не сказано. По маленькому — «Адова пасть» возбуждает интерес к собственному советскому прошлому (прохождение литературы в школе и вузе). См. также аналитический отклик Д. Дмитриева на концепцию И. Кондакова («Новый мир», 2001, № 9).
Владимир Корнилов. Боль. — «Дружба народов», 2002, № 2.
Последняя стихотворная подборка, переданная в журнал поэтом. Каждая строчка пропитана прощанием. Очень сильные стихи, все — над планкой. Самая верхняя нота честности — человеческой и поэтической.
С. Д. Кржижановский. Пьеса и ее заглавие. Подготовка текста, вступительная статья, комментарии А. А. Колгановой. — «Новое литературное обозрение», 2001, № 52 (2001, № 6) <http://magazines.russ.ru/nlo>
Стенограмма доклада, сделанного в 1939 году на Секции критиков Союза писателей. Автор книги «Поэтика заглавий» (1931), предопределившей развитие целого междисциплинарного направления в литературоведении, «прозеванный гений», понемногу возвращающийся в литературный обиход (или проявляющийся в нем), выделил заглавия пьес в отдельную тему, как он сам говорил, потому, что «заглавие — наиболее заглавие именно в области драматургии».
Как всегда у Кржижановского, все здесь парадоксально и фантастично. Цитировать нелегко из-за цельности и жесткости сюжета. Впрочем, попробую для интриги: «Кстати, „Ревизора“ теперь назвали бы „Хлестаков“».
Виктор Кривулин. 9 июля 1944 г. — 17 марта 2001 г. [IN MEMORIAM]. — «Новое литературное обозрение», 2001, № 52 (2001, № 6).
Подборка из шести публикаций: статей Михаила Шейнкера, Ольги Седаковой, Людмилы Зубовой, Сергея Завьялова и самого Кривулина — эссе «Background по-пионерски» плюс первого стихотворного избранного (1970–2001) — по одному стихотворению на год. Получился честный и пронзительный сюжет, небольшой, но замечательный памятник человеку, преданно служившему литературе, внимательному очевидцу (как он сам себя называл), хранителю языка, поэту.
Илья Кукулин. Как использовать шаровую молнию в психоанализе. [Третья статья из цикла «О русской поэзии 1990-х»]. — «Новое литературное обозрение», 2001, № 52 (2001, № 6).
Рассуждая о таком известном в истории литературы явлении, как смена канона и способа восприятия традиции, критик подробно описывает «два очень разных сюжета рубежа 80 — 90-х, которые с разных сторон обозначают пространство наступивших изменений. Это поэзия Сергея Завьялова и „сибирский панк“». Широко цитируются Янка Дягилева и Егор Летов.
Кажется, то, что делает сейчас в историко-теоретическом отношении Кукулин, — не делает никто. Эрудиция и «культурная память» этого человека временами меня просто пугает. Но при этом его книга (а это именно она пишется и тут же публикуется в «НЛО» по главам) предельно структурирована, академична и лишена какого бы то ни было журнализма. Тем приятнее видеть в ссылке: «Сергей Завьялов в частной беседе в 2000 году пояснил…»
