почему это печатается здесь, а не в «Вестнике РХД») А. Ф. Зотов: «Это сразу и практическая (чуть не сказал — утилитарная), и этическая, и философская, и научная, и технико-технологическая задача (сохранение земной человеческой цивилизации. — П. К.). Конечно, при этом никому не возбраняется ограничиться тем, чтобы молить о чуде спасения нашей планеты и земного человечества. Но разве не достойно порядочного человека причаститься к этому делу (курсив мой. — П. К.) не только духовно, в совместной молитве, но и, так сказать, материально, используя и свои руки, и свою способность мыслить, и современные научные достижения, и современную техническую мощь? Или все-таки у России опять свой, особый, путь, и своя, особая, судьба, и своя собственная „дорога к Храму“, которая будет лучше видна, если воздеть руки к небу и закрыть глаза на то, как приходят в упадок и разрушаются наше образование, наша наука, наша культура? И более того — почему бы в этой материальной и культурной деградации страны не усмотреть даже не наказание Божие за прежние наши грехи, а Его благословение нашего страстного пути на нашу Голгофу? И тогда в сегодняшнем хаосе, напоминающем финал столпотворения Вавилонского, мы, избранный на муки народ, радостно узрим предвестие Второго пришествия Спасителя… Вот в чем вопрос, ответ на который дает автор текста в виде призыва к смиренномудрию и душевному успокоению в молитве. Такой ответ меня лично (курсив мой. — П. К.), семидесятилетнего человека, земной путь которого подходит к концу, совсем не устраивает — не столько из практических (не говоря уж об эгоистических), но прежде всего из этических соображений. И да будет мне, рационалисту и скептику, Господь судьей и справедливым, и милосердным — как и автору статьи, которой я здесь оппонирую».
Никак не привыкну, что до подобных публичных обменов мнениями мы с авторами этих текстов дожили. Цитата сия очень дорога мне явной и скрытой интонацией, своими человеческими подтекстами. Кстати, мой кум (крестный моего сына), один из самых трудолюбивых людей, встреченных мною в жизни, недавно очень серьезно пожаловался мне, что молитва — это, оказывается, и есть самый тяжелый труд. Конечно, лично для него.
Евгений Попов. Без хохм. Рассказ о бедных людях. — «Вестник Европы», 2002, том IV.
Из врезки: «Журнал „Вестник Европы“, учитывая успехи Евгения Попова на поприще российской словесности, решил в качестве аванса выплачивать писателю ежемесячное содержание. Со своей стороны писатель Попов обязался передавать журналу в течение текущего года по одному рассказу в номер. Обе договаривающиеся стороны остались вполне удовлетворены новой формой взаимоотношений». Вопрос: а почему к Эппелю, который идет вслед за Поповым, такой врезки не написали?
Евгений Рейн. Граненый алмаз. Стихи. — «Знамя», 2002, № 5.
Стихотворение называется «Тридцать седьмой».
Закурсивленное хулиганство — мое. Это все потому, что я чужие напечатанные стихи обычно вслух читаю.
Михаил Робинсон. Русская академическая элита: советский опыт (1910-е — 1920-е годы). — «Новое литературное обозрение», № 53 (2002, № 1).
Голод, аресты, давление, вербовка. И смерть лучших (А. А. Шахматов).
Из письма В. Н. Перетца — М. Н. Сперанскому, по случаю грядущего юбилея Академии наук (1925): «Слышали ли Вы о порядке приглашения гостей на академический юбилей? Любопытно: приглашают учреждение прислать список предполагаемых лиц, этот список рассматривает ГПУ и в случае, если окажутся нежелательные лица, — вычеркивает; затем остальных уже приглашают. Интересно, много ли народу приедет после такого отбора. И не потому, что многих вычеркнут, а потому, что и не вычеркнутые из солидарности могут отказаться».
Александр Твардовский. Рабочие тетради 60-х годов. Публикация В. А. и О. А. Твардовских. Примечания В. А. Твардовской. — «Знамя», 2002, № 4, 5.
«Собственно говоря, нечего мне бога гневить: у меня еще есть здоровье (с малыми изъянами — зубы, жопа); отличный дом, к которому все больше привыкаю, возможности милых моей душе утех на участке (посадки, пересадки, уход за деревьями и цветами); у меня есть и должны быть деньги, достаточные для привычного обихода, у меня безусловно доброе имя литератора в глазах многих и многих людей и, что не менее важно и даже не менее питает тщеславие, — нелюбовь тех рядов и кругов, с которыми я никогда не примирюсь, не оставлю своей „линии“. У меня, наконец, есть работа и заботы — реальные, существенные и необходимые и сулящие удовлетворение и радость. Я сейчас больше сам по себе, чем при этой эфемерной принадлежности к руксоставу, которая всегда смущала и тяготила, давая лишь слабую компенсацию в смысле тщеславного самочувствия. Нужны еще несколько дней, чтобы прояснилось — что к чему, — как оно дальше поворачивается в смысле общем и конкретном: что будет с журналом…» («Знамя», 2002, № 4).
«Всемогущество есть бессознательность — бессилие — память о себе. Спасаться от этой памяти о себе можно посредством любви к другим, посредством сна, пьянства, труда и т. д.; но вся жизнь людей проходит в искании этого забвения…» («Знамя», 2002, № 5).
Начало см.: «Знамя», 2000, № 6, 7, 9, 11, 12; 2001, № 12; 2002, № 2.
Александр Уланов. На развалинах разговора. — «Новое литературное обозрение», № 53 (2002, № 1).
Обстоятельный разговор о связях русских поэтов с зарубежными, о выборе представляемых русскому читателю авторов, о переводах, о мифах. Досталось, в частности, Иосифу Бродскому как связнику и знатоку. Замечательны два последних предложения статьи, они же и заявление: «Автор этих строк готов, не отходя от компьютера, составить антологию современной американской поэзии, куда вошли бы, скажем, Джон Эшбери, Роберт Данкен, Кларк Кулидж, Эдвард Фостер, Розмари Уолдроп, Леонард Шварц, Джон Хай, Мишель Мерфи, Джозеф Донахью, Сьюзен Хау, Джудит Голдман… Или полноценные по объему сборники Шварца или Мерфи…»
Составьте, Александр, составьте! А «НЛО» издаст, а?
А. А. Хамилов. Философия Востока и философия Запада: к определению мировоззренческой валидности. — «Вопросы философии», 2002, № 3.
«Но спрашивается: существовала ли или существует ли на нашей планете такая философия (та, которая стимулирует правильное отношение человека к другим людям и самому себе. — П. К.)? Речь при этом, конечно, идет — если воспользоваться характеристиками И. Канта — не о философии „по школьному понятию“, а о философии „по мировому понятию“, то есть о философии, соответствующей собственному понятию и назначению». Интересно, каким еще читателям Хамилова кроме меня последние метаморфозы русского языка услужливо напомнили о себе в процессе чтения?
