пониманиями культуры. С одной стороны, есть обывательское (немзеро-агеевское тож) понимание, редкостным образом совпадающее с этимологическим смыслом слова культура, — от colo, colui, cultum — „возделывать, благоустраивать“. Агрикола, он же земледелец, возделывая землю, засевает ее добрыми злаками, а вредные злаки в меру своих сил не допускает до произрастания. Так он реализует различие между природой и культурой. Культурный же человек потому и культурен, что овладел искусством хотя бы частичного покорения в себе скотских начал, то есть воздерживается от многих природных позывов. Культура — это система табу <…> Для богемы и ориентирующейся на нее публики культура есть процесс снятия запретов. Творчество как беспрестанное растабуирование, как последовательное, одно за другим отключение защитных механизмов. <…> Доколе богема более или менее надежно заперта в мансарде и „Бродячей собаке“, экспериментаторский зуд носит замкнуто-локальный характер и до поры до времени общественно безопасен, принося вред лишь самим экспериментаторам. Но поскольку в мансарде скучно, да и кубатура недостаточна, рано или поздно происходит попытка прорыва вовне», — пишет Максим Соколов («Бессмысленная и беспощадная» — «Русский Журнал» <http://www.russ.ru/krug>).
«Равнодушие зажравшейся элиты, прежде всего интеллектуальной, но также финансовой. И — нарастающая агрессия голодных маргинальных слоев. Вот диагноз нашего сегодняшнего состояния. Те, кто состоялся в новой жизни, вписались в нее, вдруг, в одночасье успокоились, удовольствовались сами собой и своим положением. И начали лениво перебирать пустые культурные знаки, как четки после сытного обеда», — констатирует Александр Архангельский («Известия», 2002, № 98, 8 июня).
«Дело знакомое: победе большевиков в России и нацистов в Германии споспешествовали не только жадные до власти и харча люмпены, но и „утомленные культурой“, манерные умники. А также представители крупного капитала, самоуверенно полагающие, что всегда сумеют загнать джинна в бутылку. <…> байки о „сумерках литературы“, провоцирующие пустопорожние и выгодные только шпане „дискуссии“, небрежение реальными писательскими свершениями, завистливое восхищение масскультом, заискивание перед „продвинутой“ молодежью (премия „Дебют“ — истинная кузница поколенческого шовинизма), „благородная“ групповщина (днями огласят лауреатов Государственной премии по литературе — заранее стыдно), экстаз „рыночной идеологии“, якобы освобождающей от химер совести, порядочности, здравомыслия, вкуса (кем надо быть, чтобы не понимать: жадность, глупость, бездарность и подлость существовали до социализма или капитализма и переживут любой общественный уклад!), — все это наши достижения. Эта серо-буро-малиновая муть обречена была отлиться в „гексогенные“ тексты, погромные инсталляции (и чем, спрашивается, „художник“, испоганивший портрет Сахарова, лучше-хуже другого — того, что под сладкий лепет комментаторов курочил топором иконы?) и перформансы вроде того, что изувечил на Киевском шоссе Татьяну Сапунову — „архаичного“ человека, напомнившего нам, что такое нравственное чувство. И культура. Боюсь, урок не впрок», — пишет Андрей Немзер («Время новостей», 2002, № 97, 3 июня).
«Я верю, что Проханов мог бы остановить автомобиль, чтобы убрать нехорошую табличку. <…> А Проханов между тем писатель отличный. Жывотный (так! — А. В.), дикий, путаный, идеологически сомнительный, такой кусок раскаленной души, такой поток инкрустированного поноса, такая сила в клетке, бес в ребре, одуван на челе, Путин в радугу превращается — настоящий, короче, писатель», — считает Вячеслав Курицын («Курицын- weekly от 10 июня. Гексоген без ссылок» — «Русский Журнал» <http://www.russ.ru/krug/news>).
«Споря с Прохановым (а не отрицая и не запрещая его), либерал укрепляется в собственных убеждениях. Нельзя спорить только с рыночником или постмодернистом: с ними возможен разговор о гонорарах и литературных стратегиях, о новых электронных СМИ и о пиаровских технологиях, но спор по существу немыслим, ибо убеждений нет. Со всеми остальными — включая антисемитов, евразийцев и оголтелых врагов государственности — спорить можно и должно: в споре приобретаются друзья», — пишет Дмитрий Быков («Быков — quickly: взгляд-38» — «Русский Журнал» <www.russ.ru/ist_sovr>).
Большую подборку рецензий, бесед и текст романа см. на сайте: http://www.geksogen.veshnyaki.ru
См. также: Мария Ремизова, «Гексоген + пиар = осетрина» — «Новый мир», 2002, № 10.
Юрий Прохоров. Три списка 28 гвардейцев-панфиловцев. — «Простор», Алма-Ата, 2002, № 3 <http://prostor.samal.kz>
Герои и обстоятельства.
Пушкиниана-2001. Составил Олег Трунов. — «Книжное обозрение», 2002, № 23–24, 3 июня.
Библиография. См. также: Пушкиниана[-1999] — «Книжное обозрение», 2000, № 23, 24, 25, 26, 27; Пушкиниана-2000. — «Книжное обозрение», 2001, № 23–24, 4 июня.
Леонид Радзиховский. В ожидании Ле Пена. — «Время MN», 2002, № 83, 21 мая.
«Да, в наших условиях управляемая демократия не только неизбежна, она и хороша — разумная власть может поставить практически неодолимый барьер перед любыми, в том числе правонационалистическими, экстремистами. Но <…> если та же самая власть сама развернется в сторону национал-популизма (демократия, „народ просит“!) — вот тогда уж точно мало никому не покажется».
Кавад Раш. «Ни шагу назад, сибиряки!» — «Завтра», 2002, № 19, 6 мая.
«Русский штыковой удар — вершина боевой соборности национального духа, его высшее православное проявление, формула вдохновенной неудержимости „за други своя“…»
«Перед Ельней навсегда перестала существовать РККА, созданная Троцким. Сталин, подписав указ № 308 о создании новой гвардии, похоронил творение своего удачливого и ненавистного соперника. Под Москвой родилась подлинная русская армия…»
«Ельня, как Фермопилы, как Марафон или Бородино, стала принадлежать тысячелетиям…»
А также: «Магда [Геббельс] послала сыну от первого брака Гаральду Квандту последнее письмо с Ханной Рейч. Письмо датировано 28 апреля 1945 года. <…> „Наша идея для меня — всё: всё прекрасное, доброе и благородное, что у меня было в жизни. Мир, который настанет после ухода фюрера и национал-социализма, не стоит того, чтобы в нем жить, поэтому, уходя из жизни, я возьму с собой детей. Им будет плохо в той жизни, которая настанет после нас; поэтому милостивый Бог простит меня за то, что я сама дам им избавление. Ты же должен жить, и я прошу тебя только об одном: никогда не забывай, что ты немец; никогда не совершай поступков, противных твоей чести, и не делай ничего такого, что бросило бы тень на нашу смерть“ <…>».
Григорий Ревзин. Иосиф и его братья. — «Коммерсантъ», 2002, № 96, 6 июня <http://www.kommersant.ru>
30 лет назад Бродский покинул СССР. Тоже дата.
Михаил Ремизов. Спрут. — «Русский Журнал» <www.russ.ru/politics>
«<…> единственная возможность соответствовать своей миссии заключается для государства не в том, чтобы возводить свое здание на песке абстрактно-правового принципа, а в том, чтобы обеспечить себе порядковое превосходство [над мафией] (и, кстати, решить „проблему коррупции“), открыто заимствовав черты мафии. То есть став корпорацией — с очень жесткими правилами внутренней (внутриаппаратной) мобилизации, с очень выраженной этикой коллективного господства, с очень широким диапазоном средств и с очень большими (национально-историческими) амбициями».
Михаил Ремизов. Ядерный суверенитет. — «Русский Журнал» <www.russ.ru/politics>
«<…> именно теперь, когда мир празднует очередное „окончание холодной войны“, хочется с особым ехидством заглянуть в лица миролюбивых. Понимают ли они, что уже не увидят войны такой безопасной, такой системной и такой щадящей по своему климату?»
Роман — целая жизнь. Вступительное слово Владимира Лаптуна. — «Литературная Россия», 2002, № 21, 24 мая.
Несколько документов из Центрального государственного архива Республики Мордовия (ЦГА РМ) — штрихи к портрету М. М. Бахтина-педагога, более пятнадцати лет читавшего лекции в Мордовском пединституте и университете.
Нина Салохина. Квадратные цветы. — «Патефон Сквер». Создатель и идеолог Кинес Кизиитов. Омск, 2002, № 3 <http://www.Partyphone.narod.ru>
Воспоминания учительницы тюремной колонии, где отбывал срок «великий сибирский поэт ХХ века»
