Новый мир. № 1, 2003

3

«Мы с мамой испечем пирог
и ждем тебя на Рождество».
Был холод. Я в пальто продрог.
В ботинках. Было мне всего
шестнадцать. Мать совсем забыл.
Дочь в блузке. Разомлел в тепле.
Пирог был с луком. Что-то пил.
Спал, подбородком на столе.
Как ее звали? Подпись «З.».
Давно, чуть не при мамонтах.
Над чаем — кукла. Торт безе.
И почему же с мамой-то?

4

Текст телеграммы: «очень обижен».
Штрих вместо точки. Отсутствует подпись.
Дескать, вот тaк — дескать, вoт как мы пишем.
Дальний прицел, но не тянет на «Сотбис».
Несколько писем — точно таких же:
все, кто не я, — ну-ка, ну-ка на место!
Речь седока к благодарному рикше,
ночь отдежурившему у подъезда.
Я — да не я, ибо я — это я же.
Речь о себе, как о серии фото:
я крупным планом, с бокалом, на пляже,
с удочкой. Я — это сам, но и кто-то.
Проза, стихи — о стихах и о прозе
собственных. Курс на величье и славу.
То есть слова. Он держался на дозе
слов. На интимности по телеграфу.
Пил только водку. Любил только виски:
был такой Хэм — ну так вoт как у Хэма.
Тайн не бывает, когда в переписке —
тождество: тайны — когда теорема.
Азбука Морзе; звонок: «Телеграмма»;
я открываю — он все это видел.
В то, что обидел, не верю ни грамма.
Правда: ну помнил бы, если обидел.

Самоубийство сумасшедшего

Всмотрись внимательно в того, кто наконец уходит.
Как зайчик солнечный сверкнул, как ласочка и рысь.
Не клянчил больше, да и что — дадут часочек, годик.
Кто, улыбнувшись, подмигнул и был таков — всмотрись.
Он прав. Не говорите мне, что Бог им недоволен —
им, ужасавшимся, что скат карнизов тянет вниз,
что петлями ложится звон на землю с колоколен, —
и сам, зажав в губах язык, как колокол, повис.
На лишний вздох, на лишний миг, на лишний полдень жадным
нам — он, дивясь, передает лицом, что быть в гробу
небоязно, да и пора когда-то, если ангел
давным-давно раз навсегда остановил судьбу.

Литература

Чтоб не выступить крови
на рубле из клейма,
есть простое условье:
человек и зима.
Он проверил наличность
и на писчую страсть
отпустил свою личность,
и она туда шасть.
Ради мест самых общих
и за нищий барыш
льдину плюснами топчешь,
над поземкой паришь.
Изрубцованность снега —
вся и книга. Зима
задыханья и бега —
весь и оттиск ума.

Джаз на радио «Свобода»

Играя, Чарли для себя
мнет контрабас, а не для публики,
а даже если и на запись
спускает струны, как курок,
он это делает сопя,
сводя в одно, как беби кубики,
самой мелодии на зависть,
и спит за пазухой сурок.

У ритма есть своя стезя,
он ищет одобренья общества