Михаил Эдельштейн (по выражению Дана Дорфмана, лидер всей сетевой критики ): “Есть вещи, в которых недостатков более чем, однако замечать их не хочется. И здесь мне очень легко привести пример, это мой любимый Борис Балтер, роман „До свиданья, мальчики!”. Все формальные слабости этой вещи очевидны, в ней очень много наивного, прямолинейного, — но роман-то от этого хуже не становится. <…> Вот, например: в декабрьском „Новом мире” за 2003 год напечатаны две рецензии на быковскую „Орфографию” — Максима Кронгауза и моя. Рецензия Кронгауза мне нравится куда больше собственной, это хороший аргументированный разбор, тонкий, остроумный. Но ощущение-то у меня от романа совершенно другое, и от этого меняется восприятие, оценка всех тех вещей, о которых говорит Кронгауз. И если я как читатель автору поверил, то никакой сколь угодно квалифицированный критический анализ меня не переубедит. Все, чем я занимаюсь как критик, — это обоснование своего первичного читательского впечатления”.
Михаил Делягин. Подготовка социального геноцида. — “Москва”, 2004, № 7 <http://www.moskvam.ru>.
“<…> резкое сокращение масштабов социальной поддержки наиболее зависимой от нее части общества приведет к ее ускоренному вымиранию. Возможно, подлинная цель реформы — именно „разгрузка” таким образом пенсионной и социальной систем. Таким образом, подготовка замены льгот на выплаты может рассматриваться как подготовка социального геноцида . Геноцид — преступление против человечества, не имеющее срока давности. Когда в России будет создано честное, ответственное перед народом государство, все лица, причастные к подготовке нынешней социальной реформы, должны понести за это ответственность на новом судебном процессе, аналогичном Нюрнбергскому, как за причастность к подготовке преступления против человечества”.
Cм. также: Михаил Делягин, “Вектор прорыва. Нам предстоит еще раз перевернуть мир” — “Русский предприниматель”, 2004, № 7-8 (20), июль — август <http://www.ruspred.ru>.
Юрий Дергунов. Компьютерные игры и гегемония. — “Левая Россия”. Политический еженедельник. 2004, № 10 (109) <http://www.left.ru>.
“<…> Call of Duty (разработчик Infinity Ward / издатель Activision ). Игра сделана по мотивам фильма „Враг у ворот”, а это уже говорит о многом. Первый же уровень „за наших”, посвященный Сталинграду, начинается с переправы, на которой советских солдат преспокойно расстреливают из пулеметов. Затем они получают по одной обойме патронов и никакого оружия. Выполнение задания предполагает убийство советским снайпером своих же комиссаров (при этом, только играя за советские войска, игрок может убивать своих соратников без каких бы то ни было штрафов, при игре ни за какую другую сторону такое невозможно). Как финал — взятие рейхстага — совершенно плевая операция, при этом красное знамя на него устанавливают бойцы с фамилиями Гречко и Суворов”.
“<…> игра S.T.A.L.K.E.R. : Shadow of Chernobyl ( GCS Game World ), повествующая о борьбе с нечистью на Чернобыльской АЭС. GCS располагается в Киеве, и подобное стремление украинских разработчиков превратить национальную трагедию украинского народа в кровавый цирк не вполне понятно человеку с нормальной логикой и нормальным восприятием мира. Для буржуазного сознания в данной ситуации ни малейшего противоречия не возникает: Чернобыль — это у Украины такой бренд, на уровне с киевским „Динамо” или братьями Кличко, а может, и намного известнее. Вывод может быть только один — надо делать деньги”.
Cм. также: Борис Лебедев, “Враг в твоем доме. Наедине с экраном: нас оскорбляет голливудская стряпня о Сталинградской битве „Враг у ворот”” — “Советская Россия”, 2004, № 104, 10 августа.
Cм. также: “Злейший поклеп. Участники Сталинградской битвы отвергают голливудскую стряпню „Враг у ворот”, распространяемую Первым каналом ТВ” — “Советская Россия”, 2004, № 109, 21 августа <http://www.sovross.ru>.
Александр Долгин. Плацебо-эффект в литературе. — “Критическая масса”, 2004, № 2.
“Обращает на себя внимание парадоксальный факт — цена книги определяется затратами на ее производство, но не ее содержанием. Также и билеты в кино — продаются по одной и той же цене. Независимо от качества кинокартины билет на любой фильм в одном и том же кинотеатре будет продан по одной и той же цене. Примерно так же обстоит дело и с книгами, и с CD. Единообразие цен на однотипные продукты столь глубоко въелось в быт, что иное, кажется, и помыслить трудно. А тем временем унификация цен — не заповедь Божья, а „рукотворный” закон книжного рынка (как, впрочем, и любой технологично тиражируемой (цифровой) индустрии творчества), предопределяющий на нем все остальное. Поскольку цены книг причесаны под одну гребенку, касса связана с тиражом и номенклатурой, но не с ценой отдельной книги. <…> Рынок продает эстетику, переживания, смыслы, но не берет за это денег. Тут и
