Знаю, что скажешь мне, всю речь твою знаю заране:
Паводок — голос ее. В синих прожилках земли —
В сонных озерах — зрачков отблески. А на поляне…
Врешь! Это выдумал я! Песни мои расцвели!
Завтра придет моя жизнь — так вот в ушах раздается!
(Лесу шепнул: зеленей! Воздуху: будь невесом!)
Жизнь моя завтра придет, та, что Весною зовется…
(Крови своей: не балуй! Ласточкам подал: начнем!)
Спросишь, хитрец: почему ж коврик не выткан зеленый?
Рук не хватило тебе?.. Полно злорадствовать, друг!
Лишь переступит она те полуголые склоны —
Буду следы целовать, даром что скошен каблук.
1932.
Деревня
И вот потомки племени мотыг,
Почивших в бозе сонмами святых,
Рассказывают путь земного шара,
О полуголом гнутом дикаре,
Бесплотную любовь ветеринара
И порчу в брошенном инвентаре.
А рядом — выявляя превосходство,
Одушевленность туловищ рябых —
Наглядная краса животноводства —
Лежат корова, и овца, и бык —
Как правила! Как правила — не нужны.
Им не рожать, не хрюкать, не мычать —
Смотреть в окно на месяц золотушный
И первым день суровый замечать.
Когда с утра, обставлены железом,
Что пахнет потом, лошадью, овсом,
Ведомые Перуном и Велесом,
Проходят пахари своим путем.
