— Чтобы врать, я никогда еще не врал. Я умею только тактично умалчивать. Бета мне будет звонить по мобильному домой, и тогда дальнейшее прояснится.
— А ты почему без мобильника ходишь?
— Он у нас один на двоих, мы же почти всегда вместе.
— А зубная щетка у вас тоже одна на двоих? Ну и парочка! Прямо сиамские близнецы какие-то. В цирке вас надо показывать. Или в зоопарке.
Совсем обнаглела девушка… Свирепо молчу и думаю: вот за это — ответишь. Но ты уже ничего не соображаешь:
— Ой, прости, прости! Хочешь, на колени встану? Пожалей идиотку: меня же сюда психиатр привез, а следующая дорога — только в дурдом.
Продолжаю с тобой обращаться как с больной. Вывожу погулять вокруг дома, доставляю обратно. А сам останавливаю частника — и на Фонтанку. Сажусь и начинаю ждать звонка. Последнего звонка в этой психодраме. Встречу Беатрису, а завтра выберусь из дома ненадолго, чтобы поговорить с тобой и, не раздеваясь, тебя в Новгород проводить. Надо наконец стать мужчиной и взять ситуацию в свои руки.
На автоответчике пусто. Это хорошо: мне сейчас нужна натуральная Беатриса, а не ее фонограмма. Долго ждать не приходится: спокойный, уравновешенный звонок входит в родное пространство уже минут через десять.
— Юровский мой любимый! Тут неожиданно оказались люди. Завтра мне просто неприлично одного человека доклад не послушать, более того: это может быть интересно. Ты уж поскучай до завтрашнего вечера…
Легко сказать: поскучай… Звоню другой женщине, предельно спокойным голосом извещаю, что ночь впереди. В ответ — радостный вопль. Что-то ты быстро, голубушка, поправилась. Не соврала про психиатра? Где справка из диспансера? Ты уже готова сама передвигаться и встретиться со мной у какого- нибудь метро. Ладно, давай у “Сенной”.
Стемнело. Веду тебя в сторону канала Грибоедова, потом по совсем неинтересному и мрачноватому переулку Гривцова. Ты раньше меня осознаешь, что я тащу тебя в сторону, противоположную моему домашнему пространству. Ну, не обижайся. Давай не будем смешивать два мира. Пусть твоей будет — ну, хоть открывшаяся нам Исаакиевская площадь. Вот “Англетер”, недавно восстановленный…
— Это где Есенин повесился? Спасибо, трогательное место.
— Сегодня, чтобы там повеситься, знаешь, сколько за номер надо заплатить? Выгоднее в живых остаться. Давай лучше поэта помянем в ресторанчике, вот и меню в витрине вывешено. Цифры вполне приемлемые.
Ты, однако, обращаешь мое внимание на то, что цены указаны, по-видимому, в долларах. А, ну тогда конечно… Опять-таки — не похожа ты, девочка, на сумасшедшую: считать умеешь очень даже неплохо.
Выходим на Невский, и все мне никуда тебя затащить не удается. Привыкла ты к своим деревенским ценам, а тут все-таки столица. Отдаю должное твоей деликатности, но не такой я нищий, чтобы с девушкой в “Лайму” идти. Подожди, давай обсудим. На памятник Пушкину, на Русский музей ты должна, как культурная дама, взглянуть? Тогда нам прямо и направо.
Идем — и там я уже категорически решаю:
— Вот “Бродячая собака” историческая. Сам я пока ни разу в ней не был, ждал, когда ты у меня появишься.
Раздеваемся в гардеробе — здесь уютно, солидно. Я, честно говоря, терпеть не могу нового обычая, когда в кафе и ресторанах раздевалок нет, когда верхнюю одежду все валят куда попало. Говоришь, за границей так почти везде? Ну, у них все-таки преобладают тоненькие курточки да плащики, а не дубленки и каракулевые шубейки. А главное — сам ритуал пропадает, торжественность. Когда я с дамы снимаю пальто-манто, чтобы гардеробщику передать, уже между нами начинается нечто. Она, поворачиваясь спиной, мне как бы доверяется, степень близости взглядом не контролирует — и в то же время атакует меня своим ароматом, провоцирует новым туалетом, который под пальто скрывался. Вот и ты, моя дорогая, несмотря на все отчаяние, надушиться не забыла, да и эффектную кофточку с блестками сюда предусмотрительно везла в психиатрической машине. В зеркало так долго смотришься, что я тебя к нему начинаю ревновать.
Цифры цен крупнее, чем в “Англетере” с “Асторией”. Но — в рублях. Заказываем что-то историческое, якобы то же самое подавалось в 1912 году. Но все здесь, конечно, новодел, имитация. Рассказываю тебе про бывшего друга Леву — большого знатока литературных мест. Коронный маршрут у него был — обойти с бутылкой по очереди дома Раскольникова, старухи-процентщицы и Сони Мармеладовой, выпивая на каждом из объектов. Потом народ опошлил все эти пункты массовыми посещениями, и там стало неинтересно. Стали мы вслед за Блоком бродить по злачным местам. А в последний раз, помню, Лева привел нас во двор вот этого самого дома, здесь начался уже ремонт, двери были настежь раскрыты, но друг наш точно указал местонахождение подлинной “Собаки”, и где-то на
