сентиментальной.
— Да нет, ничего не надо, — сказал он. — Может, удастся достать альбом, купить. Или хорошую репродукцию.
Зимборов не возражал. Он разглядывал портрет Сутина с неловко лежащими какими-то излишне красноречивыми красноватыми руками.
— Парень зашиблен, — сказал он.
— У него драматичная история. Спасаясь от погромов, бежал из России, поселился в Париже, бедствовал, был значительным художником.
— Еврей? — разочарованно спросил Зимборов и перелистнул.
— Скорее марсианин, — вяло ответил Охлопков.
— Нет, еврей и на Марсе еврей, — убежденно возразил Зимборов.
Вечером Охлопков отправился на службу. Из зала доносилось все то же:
— Кстати, господин советник, я хотел бы получить с вас плату за сегодняшний визит.
— Хорошо. Сколько?
— ...
На улице снег. Жаль, придется отменить прогулки по крыше.
Если уж выпало жить в городе, то хорошо бы — на последнем этаже, в Глинске — на девятом, но есть города небоскребущие: там — на двадцатом. Почему-то тянет занять господствующую высоту. И ослабить притяжение земли. Кажется, в этом главная идея города.
Свет в зале зажегся, и зрители завертели головами, сомнамбулически начали двигаться, словно слепые котята. Кто-то вопросительно взглянул на него, шевельнул накрашенными губами... Этой девушки не было. Заперев все выходы, он взошел на сценку, приблизился к ящику в углу, поднял крышку: черно- белая клавиатура — это гениально ясно, этот контраст, самый вид клавишей действует освежающе и в чем-то сразу убеждает... Но на самом деле музыка не так ясна и понятна и контрастна. Он надавил на черную клавишу. Странно-глубокий звук. Это похоже на голос? Да, но неизвестно чей. Человеческий? Может быть, но не голосовыми связками и легкими рожденный. Хорошо бы обо всем этом поговорить с лейтенантом. Охлопков оглянулся на пустые ряды, попытался вообразить чувства музыкантов, вытрясающих душу из инструмента на глазах публики, — и вдруг окончательно понял, как своеобычен и глубок опыт лейтенанта.
Около полуночи позвонили. Он отложил журнал, подошел к “конторке” билетерши, снял трубку, взглянул на стеклянную стену фойе: над фонарями и черными деревьями кружился снег — беззвучно, хотя ноябрьский снегопад можно сравнить с клавиатурой, нет?
— Да?
— Добрый вечер. Куда я попал?
— Кинотеатр.
— “Партизанский”?
— Вы угадали.
Короткий смешок. Голос слегка картавящий.
— Надеюсь, я вас не очень потревожил?
— Нет.
— Да ведь вы на службе.
— Разумеется. Но — не автоответчик.
— А ваш автоответчик как раз и не срабатывает. Проверьте.
— Хорошо.
