Растрепанная Ирма сидела на стуле и изумленно озиралась. Прямо на нее глядели звезды кино. Охлопков встал. Старуха с мужицким носом его увидела, взмахнула рукой.
— Что мне делать? — испуганно спросила Ирма.
— Иди в зал, отопри любую дверь и выходи.
Ирма покосилась на чернеющее нутро зала и покачала головой:
— Я туда не пойду.
— Ну, включи там свет, справа, как войдешь, за портьерами.
— Н-нет.
Уборщицы дергали дверь, стучали. Ирму они не могли видеть.
— На ключи, иди в кассовую.
Он бросил ей ключи. Ключи со звоном упали на пол. Ирма подобрала связку, взяла куртку и пошла. Охлопков направился к двери.
В фойе ворвались уборщицы, высокая сумрачная женщина в плаще с капюшоном и седая старуха в черной куртке и платке.
— Что здесь творится, в конце концов! — каркнула старуха, шаря по фойе маленькими глазками.
Высокая сумрачная женщина кашлянула и пронзительно взглянула на него.
— Это кинотеатр или ночлежка? — крикнула старуха. Она шла, поводя крупным носом.
Охлопков хмуро, виновато помалкивал. Старуха быстро переоделась в халат, натянула резиновые перчатки, взяла ведро, швабру и двинулась к лестнице, ведущей на второй этаж.
— Ключи где?
В связке были ключи от кабинетов, кинопроекторской.
— Да ты не продрыхся, что ль? Утро на дворе, Емеля!
— Хай-хай-хай! — высоко захлебываясь, засмеялась вторая уборщица.
— Сейчас принесу, — ответил Охлопков, досадуя, что затеял эту игру в жмурки.
— Дак ты спишь в кассовой? — спросила старуха, идя за ним.
— Я там чайник брал.
— Аха! чайник. Самовара вам тут еще не хватает. Чайную открыли. С кордебалетом.
— Хай-хай-хай!..
— Погляди, чаевники какие. Степовой тоже строил из себя паиньку. Пока молодец теща не организовала родню — да повела на штурм этого притона. Все выходы обложили. Дядька-тренер в мегафон кричал: сдавайтесь!.. сейчас же отоприте двери! Сейчас же!.. Оне там в исподнем, в чем мать родила — кто куда, кто на крышу, кто в туалет. И ведь женатые люди и замужние бабы, лахудры. Стыда нет. Я директрисе заявляю, поглядите, вот, извлечено из-под пианины, вот что.
— Што? — спросила высокая, хотя знала все подробности.
— Что? Что! Срамота, — ответила старуха. — Что ж еще могли оставить комсомольцы- добровольцы!
— Хай-хай-хай!..
Охлопков приостановился... отворил дверь кассовой. Старуха заглядывала через его плечо. На столе лежали ключи... Охлопков взял их и передал старухе. Старуха недоверчиво повела носом, зыркнула
