Новый Мир ( № 11 2005)

тождестве и нетождестве со своими героями.

4 Среди романов “с Путиным” в первую очередь следует назвать “Меньшее зло” Ю. Дубова, “Евангелие от Соловьева. Первая книга” В. Соловьева, “Байки кремлевского диггера” Е. Трегубовой. Впрочем, к ним относится также “Господин Гексоген” А. Проханова, “Советник президента” А. Мальгина и некоторые другие.

5 Об этой книге и вокруг нее см. статью Аллы Латыниной в новомирской рубрике “Комментарии” (2005, № 10). (Примеч. ред.)

6 Именно так — с прописной буквы.

7 В конце книги автор поместил примечания, в которых он кратко рассказывает реальные истории, лежащие в основе каждой сказки, но напоминание об этих событиях интереса не прибавляет, а точнее, имеет чисто академический интерес.

8 Тем не менее жанр политических сказок по-прежнему привлекателен, правда, скорее для писателей, чем для читателей. Это подтверждает текст, обнаруженный мной в Интернете: “Товарищи! Жутко нужно издать книгу в жанре „Политических сказок” (иду по стопам Щедрина, Горького и Быкова). Нужно финансирование. Кто может помочь? Какие-то варианты, может, подскажете. Сергей”.

9 Отсюда и наименование — Владимир ВладимировичТМ.

10 Вызывает глубокое сожаление, что в этих текстах английская королева не является торговой маркой.

11 Критик вообще, а не конкретно Михаил Эдельштейн.

12 Третьим соавтором этой книги была Наталья Тимакова.

Преступление без наказания

Елена Чижова. Преступница. Роман. — “Звезда”, 2005, № 1, 2.

Продираться сквозь текст романа тяжело. И даже не потому, что то и дело приходится спотыкаться о новаторские сравнения, вроде “паучьих испытующих глаз”, или проваливаться в ямы запутанных и тяжелых метафор1. Основная сложность — в навязчивом ощущении себя бильярдным шаром, который гоняет по полю довольно энергичный, но неискусный и слабо знакомый с правилами игры любитель. Назвать любителем автора трех романов, один из которых даже вошел в шорт-лист букеровских финалистов2, — пожалуй, опрометчиво. Тогда откуда же возникает подобное ощущение? В чем его причина?

С первых строк очевидна серьезность авторской заявки. Это и тема, живая, не обжитая и интересная: жизнь русско-еврейской полукровки, увиденная сквозь лживую призму советского интернационализма. И масштаб и многосложность предполагаемого конфликта: столичное образованное еврейство и провинциальное сермяжное простонародье, государство и личность, иудаизм и христианство, монотеизм и язычество, война и мир... Широта культурно-исторического диапазона, прочитываемая за метафорами-намеками, обескураживает: от тотемизма первобытных обществ до тоталитарных режимов прошлого. Установка на реальность в описании деталей и душевных движений героев как будто ориентирует читателя на традицию реалистическую и психологизм классической отечественной литературы.

Однако эти “посулы” — видимость. Жестокое разочарование ждет юдофобов и русофилов. Чувством глубокой неудовлетворенности наполнятся сердца бывших партработников и правозащитников. Психологи и моралисты, оставьте ваши чаяния. Иудейские цадики и православные фундаменталисты, перекуйте мечи на орала. Пожмите друг другу руки, знатоки еврейской истории и душеведы загадочной русской натуры. Логика, в свете которой все упоминаемые в тексте культурно-исторические феномены непротиворечиво увязываются друг с другом, — это логика супермаркета, где широта тщательно исследованного маркетологами ассортимента обеспечивает успех и продвижение целого предприятия. Рассмотренный, так сказать, не в “своей” нише, а в перспективе идей и эстетики массовой культуры, роман неожиданно получает внятный смысл и какую-то последовательность. А потому удобнее всего его разглядывать, будто двигаясь от витрины к витрине, перемещая взгляд от бренда к бренду.

Бренд “воинствующая жертва”. В 1980-х годах массовым европейским сознанием освоен тип “жертвы”-преступницы. Основанием “жертвенности” здесь является не полнота смирения, а сломленная воля. Ее ломают внешние силы, среда, обстоятельства: психические травмы, тяжелое детство, государственная машина и проч. И этот факт является рассвобождающим, снимающим с нее всякую моральную ответственность. Для таких героев, а чаще все-таки героинь характерны признаки орудийности (одержимости) и сверхчеловечности: скрадывание многообразия эмоций, отсутствие страха и чувства самосохранения, доминирование ненависти, жажда мести и/или злоба, фригидность, снижение болевого порога, отсутствие ощущения границ. Одна из ярких героинь этого типа известна в России широкой публике по фильму “Никитба” Люка Бессона.

Главная героиня романа Е. Чижовой — девушка с двойным именем, Маша-Мария. Ее история