Кинообозрение НАТАЛЬИ СИРИВЛИ
Скрытое
Новый фильм Михаэля Ханеке (“Забавные игры”, “Пианистка”), получивший в Канне-2005 приз за режиссуру, в российском прокате называется “Скрытое”. По-французски — “Cache”, что точнее, ибо слово “каше” помимо прочего имеет и кинематографический смысл — рамка, закрывающая часть кадра. Внимание зрителя, как правило, занято целиком “картинкой”, рамку мы не воспринимаем. Фильм Ханеке — и в прямом, и в переносном смысле — о том, что за пределами видимого. Движущееся изображение, достаточно невинное само по себе, становится здесь не только катализатором бурной человеческой драмы, но и инструментом безжалостного анализа потаенной слабости европейской цивилизации.
В начале фильма — долгий статичный план: небольшой парижский особняк, скрытый пышным кустом то ли боярышника, то ли сирени, кусок улицы, припаркованные машины… Ничего не происходит. Затем изображение начинает подергиваться, идет полосами, как на ускоренной перемотке, и мы понимаем, что это запись на видеокассете, подброшенной хозяевам того самого особнячка — благополучным буржуа и интеллектуалам. Жорж (Даниэль Отой) — ведущий телевизионных передач о новинках литературы; Анна (Жюльетт Бинош) — редактор в издательстве. Их сын, двенадцатилетний Пьеро, учится в школе и переживает обычные трудности пубертата. Типичная семья. Типичные представители среднего класса. Но сама мысль, что кто-то за ними наблюдает, мгновенно поселяет в душах обитателей дома тошнотворное чувство тревоги. Кто? Зачем? Что неизвестному от них нужно?
Дальше — больше. Кассеты начинают приходить, обернутые в “детские” рисунки: нелепая рожица, намалеванная углем; изо рта хлещет кровь. Это уже не шутки. Супруги обращаются в полицию. Но полиция отказывается заводить дело: подумаешь, рисунки! Подумаешь, снимают подъезд на видео. Состава преступления нет. Однако тревога не исчезает. И тут в сознании мужа мелькает догадка, кто этот враждебно настроенный чужой, вознамерившийся нарушить безопасное течение скучно-благополучной жизни: в коротком кадре-воспоминании на секунду появляется лицо несчастного арабского мальчика с забрызганным кровью лицом.
Дальше, словно следуя подсказкам подсознания Жоржа, является очередная кассета, на которой заснят дом, где герой провел детство. Там до сих пор живет его мать (Анни Жирардо). Герой едет к матери, но о загадочных видеопосланиях ничего не рассказывает. Пытается, правда, поговорить об алжирском мальчике Маджиде, которого его родители когда-то хотели усыновить, но не усыновили. “Это плохое воспоминание”, — констатирует мать. Нет, она о Маджиде не вспоминает. Ее это не тревожит. Зато очень тревожит сына. Флешбек: жутковатая сцена, где этот самый юный алжирец отрубает голову петуху; обезглавленный петух носится по двору и долго бьется в агонии, а мальчик с топором надвигается на другого перепуганного мальчика, в лице которого угадываются черты взрослого Жоржа.
Следующая подброшенная кассета фиксирует некий дом в предместье Парижа на улице Ленина, длинный коридор, дверь с номером… Жорж и Анна отправляются по данному адресу. Анна остается ждать в кафе, Жорж поднимается, звонит, и дверь ему открывает… постаревший Маджид. Он, кажется, искренне удивлен визиту и настроен философически-мирно. Говорит, что никаких кассет не снимал и не посылал. Но Жорж, понятное дело, не верит. Он угрожает, пыжится. Маджид устало иронизирует: “Ну что ты сделаешь. Побьешь меня? Ну попробуй. Вон ты какой вымахал”. Да нет, не побьет. И даже жене не расскажет, кто там был за таинственной дверью: “Дверь была закрыта”, — и все.
Новая кассета, доставленная прямиком телевизионному боссу Жоржа, фиксирует всю эту постыдную сцену: популярный интеллектуал-телеведущий угрожает пожилому арабу, который после его ухода принимается почему-то рыдать. Подобные свидетельства могут поставить под удар карьеру любого интеллектуала во Франции. Недовольство и сомнения босса Жоржу удается кое-как погасить. И потребуется еще много тревожных и неприятных событий: исчезновение сына (он, не выдержав фальшивого напряжения в доме, в знак протеста остался ночевать у приятеля, не сообщив, понятное дело, родителям), скандалы с женой, которая бурно реагирует на трусость и ложь благоверного в угрожающей им всем ситуации, — чтобы “скрытое” стало явным.
Жорж признается Анне, что оговорил когда-то несчастного маленького алжирца. Его родители работали у них в поместье. В 1961 году они отправились на демонстрацию в Париж и не вернулись (тогда в стычках с полицией погибло несколько тысяч демонстрантов). Мама и папа Жоржа решили усыновить осиротевшего мальчика, но шестилетнему Жоржу совсем не улыбалось иметь такого братика: “Ты был сильнее и старше, — говорит он Маджиду. — У меня не было другого выхода”. Сначала Жорж заявил своим родителям, что Маджид плюется кровью. А когда мальчика показали врачу и никаких болезней у него не
