Новый Мир ( № 11 2005)

См. также: Борис Колымагин, “Переходя поле. Несерийная книга серийного издательства” — “Новое время”, 2005, № 18, 1 мая <http://www.newtimes.ru>.

Константин Крылов. Молодежь: введение в проблематику. — “АПН”, 2005, 8 августа <http://www.apn.ru>.

“Если попробовать определить, какую функцию выполняет молодежь в современном обществе, то ее можно определить как пассивное потребление инноваций. Это особый класс, выращиваемый и воспитываемый именно для того, чтобы заставить его потреблять новое только потому, что оно новое”.

“Само появление „молодежных движений”, „молодежной политики” и вообще превращение молодежи (той самой, которая от 15 до 25 лет) в некую отдельную политическую силу свидетельствует не об активизации разрушительных начал, а, наоборот, о некой стабилизации положения. „Молодежь” существует там, где существуют взрослые, а до недавнего времени „взрослая позиция” в России была не просто не востребована, но, по сути, даже и невозможна. Дети почуяли это первыми — и радостно занялись обычными молодежными делами. Что, безусловно, хорошо. Однако это не снимает главную проблему постсоветского общества — проблему взрослой позиции . Как „быть молодым”, сейчас уже в целом ясно. Как возможен в современной России „честный труженик”, „отец семейства”, „преуспевший в жизни человек” — совершенно непонятно. И пока это не станет понятным, российское общество нельзя считать состоявшимся”.

А также: “Например, ту же антидиссидентскую компанию нужно было технически проводить именно как молодежную, с дозволенным хулиганством и умеренными безобразиями. Вместо этого коллективные петиции, осуждающие диссидентов, заставляли подписывать почтенных людей, обремененных разнообразными социальными обязательствами. В результате многие из тех, против кого были направлены эти петиции, советскую власть простили — но те, кто эти петиции подписывал, не простили ей ничего. Галич в своей песне на смерть Пастернака был не прав: „совчину” больше всего ненавидели те, кто сидел на том пресловутом собрании, осуждавшем Пастернака. Именно они поименно вспоминали (и посейчас вспоминают) тех, кто заставил их „поднять руку””.

См. также: Иеромонах Григорий (В. М. Лурье), “Осторожно, дети! Перспективы молодежных политических движений в современной России” — “Русский Журнал”, 2005, 6 июня <http://www.russ.ru/culture/education>.

Марина Кудимова. В московской электричке, или Пушкин как вид нищенства. — “Нева”, Санкт- Петербург, 2005, № 7.

“Нищие, работающие на Московской железной дороге, при всем разнообразии масок строго делятся на „здешних” и „нездешних”. Про „нездешних” уже сложены песни: „Поможите, пожалуйста, нам…” и т. д. Но песни про них складывают другие люди — разной меры таланта. Сами же „пришельцы”, в основном из стран СНГ, поражают прежде всего именно отсутствием всякого таланта, „волшебной силы песнопенья”, толики фантазии и артистизма, которые необходимы для их векового ремесла. А если отдельно взять цыган, то именно артистизм исторически в высшей степени присущ этому воспетому Пушкиным племени. Но во времена Пушкина цыгане еще не монополизировали наркобизнес, не изменили контекст чудесной поэмы. Теперь они у ночных костров варят отнюдь не „нежатое пшено” „между колесами телег”. И коль скоро „колесами” в определенной среде зовут веселящие таблетки, а „телегами” — словесные последствия их применения, цыгане теперь мало где „находят гостеприимство и покой”. „Презрев оковы просвещенья”, потомки древних дравидов „шумною толпой” совершают партизанские рейды в тылы противника — вагоны метро и пригородных электричек. Почему „противника”? Потому что с такой презрительной беспардонностью относятся только к неприятелю, причем сломленному и поверженному”.

Илья Кукулин. Регулирование боли. Предварительные заметки о трансформации травматического опыта Великой Отечественной / Второй мировой войны в русской литературе 1940 — 1970-х годов. — “Неприкосновенный запас”, 2005, № 2-3 (40-41).

“Я не ставлю своей целью рассмотреть здесь неканонические или новаторские концепции Второй мировой войны, созданные в русской литературе 1940 — 1990-х годов. Историософия интересна мне только постольку, поскольку на ее формирование оказывала влияние вначале стихийно, а позже сознательно складывавшаяся новая литературная антропология — неконвенциональные, зачастую негероические и даже антиисторические образы „человека на войне”. Поэтому в фокус моего внимания не попадают ни роман Василия Гроссмана „Жизнь и судьба”, ни стихотворный цикл Вячеслава Иванова „Римский дневник 1944 года”, ни многие другие значительные произведения”.

См. здесь же: дискуссия “Память о войне в современных российских СМИ”, состоявшаяся 15 октября 2004 года в рамках конференции “Малые Банные чтения”, организованной журналом “Неприкосновенный запас” при участии журнала “Osteuropa” и поддержке Немецкого культурного центра им. Гёте.