Общаться с другими секретаршами Ларису не тянет.
Вечные ахи-охи, жалобы, склоки: кто где был, что сказал, что купил, сколько выпил...
Корпункт расположен в квартире. Работаешь, где живешь.
Испытание: изо дня в день, из ночи в ночь друг у друга на виду.
Высоцкий пел: “Придешь домой, там ты сидишь”.
А тут — никуда не надо приходить.
Иногда, обрывая ссору, я кричу в сторону люстры:
— Прошу не вмешиваться в мою семейную жизнь!
Ларёк смеется — сквозь слезы...
На приемах занимает, как устраиваются те, кому полагается выведывать секреты.
У поляков? Без водки? Пустая затея!
Пьют и при этом лыко вяжут.
Саня разъяснил:
— Масло глотать на пустой желудок, сметаной запивать — все это, старик, чушь. Самое простое природное средство...
Я напрягся.
— ...Закусить обыкновенным яблоком.
И точно! Заканчивает посол спич-тост, все кидаются к столу, пьют, закусывают. Любители балычком, севрюжкой балуются, а профессионалы яблочками хрустят.
Обычно на приемах я пристраиваюсь к Косте.
Лучший друг польской интеллигенции (и будущий заместитель министра бедной российской культуры) употребляет безобидный — на первый взгляд — коктейль.
Берешь бокал и — пятьдесят на пятьдесят: кока-колы и водки. Стоишь, весь из себя пристойный, и вроде как заморскую шипучку попиваешь.
А если бокал уже пятый?
У каждого из собкоров — служебная машина, но — без шофера, за исключением правдиста Лосото.
Одно искушение цепляется за другое. Сесть за руль? Естественно! Выпить? Ну, по чуть-чуть…
Рискуют отчаянно.
У Степы Климко это пятая вылазка за кордон.
После приема его в бессознательном состоянии волокут к машине, вталкивают на сиденье, кладут руки на руль и кричат в ухо:
— Домой!
Едва пальцы Степана касаются обода, он дергает головой, как собака, стряхивающая капли дождя, и заводит мотор.
— Не доедет! — шепчу Косте.
Тот успокаивает:
