Новый Мир ( № 5 2006)

Я от Мая не скрыл (пусть он не скроет от Кучера), что какой-то студент Vancura5 просит у меня авторизации на перевод «Ямы», причем намекнул очень грубо, что-де, за отсутствием конвенции, он ведь может и так — экий хам*. Да, Яма была переведена в 1910 году, но зверски, безграмотно, с абсолютным непониманием ни языка, ни сути.

Ох, не люблю писем, вроде этого моего. Passons6. Сделай, что хочешь и что можешь. Изнемогаю от нужды. Погода сопливая. Мои домашние7 злы. Некуда пойти, да и куда пойдешь в легком сером полупердянчике. Д<он> Карлос опять вернулся ко мне. Хотел бы его пристроить корон за 500 — 300!.. Тьфу!

Твой А. Куприн.

* Кстати, говорил ли ты с Чириковым-Л.Толстым ( так в шутку называли Чирикова собратья-писатели, поскольку в Чехословакии он пользовался необыкновенным почетом и уважением. — М. М. ) и о том, что мы здесь настроены передать вопрос защиты наших лите­р<атурных> прав на усмотрение Лиги Наций? Кстати: неужели мне до сих пор Чириков не прощает подлости [1 слово нрзб.] и того, что я Чирикову послал свои кровные деньги?

 

Дневник. Praha.1922. II. Письмо вклеено между 182 и 183 страницами.

 

1Александрийская библиотека — крупнейшее в древности собрание рукописных книг (от 100 до 700 тыс. томов). Часть Александрийской библиотеки сгорела в 47 году до н. э., часть уничтожена в 391 году н. э., остатки — в VII — VIII веках.

2Уборщица (франц.).

3«Открыткой» (авторская стилизация еврейского жаргона).

4Главы, в которых описывались события, связанные с появлением торговца женщинами Семена Яковлевича Горизонта в Киеве, открывали вторую часть романа.

5Ванчура (чеш.). См. примеч. 1 к письму 14.

6Проехали (франц.).

7Елизавета Морицевна и Ксения.

 

16

 

[Вторая половина ноября 1922]

Милый Борис,

Я знаю, что Ты меня не забыл. Но с Прагой у меня тысяча самых недоуменных случаев. Точно во сне. Кучер молчит, хотя я ему, узнав от тебя адрес и даже имя его (Анатоль Иванович), написал обстоятельное письмо и послал «Звезду Соломона». Предлагаю и «Яму». Молчит как убитый.

В то же время узнаю, что Яму не только перевели 10 — 12 лет тому назад, но и теперь кто-то переводит и издает к Декабрю совсем без спросу1. Другой, современный переводчик2, получив от меня отказ, переводит ее под именем: Яма-Бардак (в скобках Bordel). И еще, и еще… И третий, и четвертый. Вот, ты пишешь, что Твой портрет висит на <назв. нрзб.> на самой главной улице. Нет, брат мой, самый популярный чешский писатель — это Я! И не пробуй конкурировать со мной.

Ты — человек невнимательный. Я Тебя очень просил устроить анкету насчет ихнего протеста против самовольных и бесплатных переводов наших сочинений на иностранные языки, с мотивированным указанием на то, что ныне благодаря нашему совершенно исключительному положению вопрос о конвенции совершенно отпадет. Я Тебя просил обратиться с этим к маститому Чирикову, так же как я просил С. Горного3 поговорить об этом в Берлине с Ремизовым4. И полное равнодушие. И пиши после этого длинные обстоятельные письма.

Господи! С какою радостью приехал бы я в Прагу! Хоть под мостом бы жить!!! Но я знаю, что помощи ни от кого не дождешься. Таковы-то мы все беженцы.