Александрович Авербах (1934 — 1986).
“…Авербах за свою недолгую творческую жизнь успел снять всего семь полнометражных художественных фильмов: „Степень риска”, „Драма из старинной жизни”, „Монолог”, „Чужие письма”, „Объяснение в любви”, „Фантазии Фарятьева”, „Голос”. Я не берусь профессионально разбирать кинотворчество Авербаха. Выскажу лишь дилетантскую точку зрения. Он, на мой взгляд, был, несомненно, выдающимся режиссером, есть в его фильмах безукоризненный вкус, масштабность проблем, точность пластики. Работавший во времена глухого застоя и сильнейшего цензурного пресса, он смог сформировать и проявить в своем киноискусстве не только безукоризненные нравственные позиции, но и собственный стиль — сдержанный, изысканный, элегантный. Фильмам Авербаха свойственна, мне кажется, высшая степень интеллектуализации, они от этого холодноваты, там не бурлит яркий „почвенный” киноталант, как, например, у Тарковского или Сокурова. Авербах был слишком культурен и из-за этого как бы несколько отягощен багажом мировой культуры. Может быть, он стал в кино отчасти даже жертвой своего безукоризненного художественного вкуса и блестящего ума. Недаром Пушкин сказал, что поэзия должна быть глуповата. Ставя перед собой задачи неимоверных масштабов, Авербах не всегда находил адекватные „спонтанные” пути их решения, он действовал от интеллекта и не мог в силу отягощенности культурой дать волю своему немалому таланту постановщика. Мне кажется, он и сам чувствовал это, страдал от этого. Рискну сказать, что главное его предназначение состояло не в киноискусстве, а в том, чтобы сделать произведением искусства свою личность. Вот в чем он достиг высочайшего, непревзойденного уровня. Это и есть, думаю, феномен Авербаха…”
Людмила Петрушевская. Стихи. — “Звезда”, Санкт-Петербург, 2006, № 1.
у Марии Каллас
пропал голос
это никого не касалось
кроме самой Каллас
и тех, кто любил ее голос
а сама Каллас
превратилась в малую малость
ее горло стало простая полость
в ней угнездился простой голос
соловей улетел
а клетка по имени Каллас
ночами ходила и петь пыталась
люди слышали
что бродит у нее по квартире
вроде бы радио с поисками в эфире
но и это ненадолго
задержалось
Поленов и народный театр. Письма В. Д. Поленова к Д. А. Толбузину. 1913 — 1923. Публикацию подготовили Елена Каштанова и Сергей Окулов. — “Русское искусство”, 2006, № 1.
Дмитрий Аркадьевич Толбузин (1877 — 1927) был писателем, юристом, а главное, режиссером Секции содействия устройству деревенских и фабричных театров. На средства Поленова в Москве был построен Дом театрального просвещения. В музее-заповеднике и ныне продолжается “театральная традиция” — в детских спектаклях играют потомки великого художника, сам видел.
Здесь впервые публикуется (из архива Е. А. Поленовой) чудесное письмо старшей дочери художника, Екатерины Васильевны, — Л. Веберу, мужу Марии Васильевны Якунчиковой-Вебер, которая была интересной художницей, ныне, кстати, весьма востребованной в Европе. С женой В. Д. Поленова, Натальей Васильевной, они были сестрами. “Бехово 17-го янв. 1913 года. <…> папа написал декорации. Наточка в белом кисейном платьице empire с синей бархатной шапочкой и рыжими локонами, затерянная в роскошном парке с возвышающимся дворцом, была очень трогательна. Когда появился зверь, весь театр начал кричать: „Он ее съест”. Долго не давали зверю говорить, но когда черный страшный зверь обратился в молодого красавца, одетого в черный бархат с белым пером, и он вдохновенно благодарил Аленушку за ее доброту и любовь, которая спасла его от чар колдуньи, — был неописуемый восторг. У многих были слезы на глазах. <…> Сошлись зрители всех окрестных деревень”.
