Новый Мир ( № 8 2006)

что в принципе любой человек при надлежащем либо руководстве, либо стечении обстоятельств может стать писателем. За рубежом даже существуют так называемые креативные курсы (подозреваю, что слабым подобием этих курсов у нас являются множественные школы актерского мастерства „для профессии и жизни” — как любят писать на объявлениях, расклеенных в метро).

Явление само по себе тревожно: литература, которая становится частью социального дискурса больше, нежели дискурса культурного, утрачивает сложность дифференциации внутри себя самой”.

Константин Кравцов. Салехард. — “Знамя”, 2006, № 4.

Крюк санитара сдернет смерзшееся тряпье;

жердь с номерком на дщице — тоже ведь крест, но тут

птиц в Светлый День не кормят, и прополоть былье

некому: год — и где он, тот номерной лоскут,

где твое имя? Аду — не извести огнем,

что сведено здесь к цифре: зимние те пути,

сквер привокзальный, площадь — что там еще в твоем

имени дивном скрыто? Тлей же, зерно, расти.

(“Горчичное зерно”)

Марина Кудимова. Не без добрых. Долговая повесть. — “Континент”, 2006, № 1 (127).

Проза — нечастый жанр у этого автора. Автобиографическое, конечно, письмо и сразу узнаваемое: даже в названии слышна ее неповторимая несентиментальная интонация.

Анна Кузнецова. О книге поэта замолвите слово… — “Арион”, 2006, № 1.

Тонкая тема: культурный престиж и прибыль. Например, издание графоманских стихов за счет автора в престижной поэтической серии издательства типа “Времени”. Впрочем, здесь пишут, в частности, что для “Времени” престиж не важнее коммерческого успеха. “Хороший и платежеспособный поэт — идеал таких издательств, просто платежеспособные тоже приветствуются, ну а про престиж говорить не станем. В конце концов, в поэзии никто ведь ничего не понимает, так что можно считать, что сомнительный стихотворец платит за издание своих опусов в престижной серии — рядом с теми, чья репутация несомненна, — как за причисление к сонму...”

Дмитрий Кузьмин. Вместо манифеста. — Журнал поэзии “Воздух”, 2006, № 1.

“…Мы выбрали тот тип издания, который связан с наибольшими сложностями, — надпартийный, претендующий на охват всей широты спектра, — и приложим все усилия для того, чтобы (как это уже случалось с новейшими российскими проектами в области поэзии) после начальных шагов проект не начал крениться в сторону той или иной тенденции, набирая необязательные тексты из одной части спектра и одновременно отсеивая сущностно важные краски другой. При прочих равных более рискованные художественные практики, более проблематичные творческие решения будут иметь в данном издании приоритет (то есть тенденцию? — П. К. ): нас прежде всего интересуют прорывы на переднем крае, а не обозно-гарнизонное устройство областей, бывших передним краем поэзии в прошлом веке в позапрошлую кампанию”.

Вообще, статья Д. К. — плотная, четко формулирующая и исчерпывающая его позицию. Правда, мне показалось, что в интонации редактора сквозит и уязвленная незащищенность, но это я, наверное, сегодня не выспался. В прессе писали, что журнал “должен занять пустующую сегодня, по мнению Кузьмина, нишу толстого журнала современной поэзии” (“Полит.ру”). Но все-таки там пока еще стоит “Арион”, как бы этого ни не хотелось нашему культуртрегеру, стобит. Можно, конечно, обсуждать, что такое “современная поэзия”, но я думаю, по цитате всем и так все ясно: холодная война of-line объявлена, да только воевать, по-моему, незачем. “…Сейчас в основном читаю периодику — журнал „Воздух”, журнал „Орион” (так на сайте радио “Свобода” расшифровали. — П. К. ) и прочие журналы, поскольку пытаюсь понять, что делается в современной поэзии, молодой и вообще современной” ( Дмитрий Пригов в радиопередаче Е. Фанайловой “Новая русская поэзия” (“Свобода в клубах”) 26 марта 2006 года).