— Ты, Денис, гений!
Единственный нашелся в мире человек, который так считал. Даже я не второй. На двадцатилетие „Рок-Кабаре” Алексей Алексеевич подарил мне шикарный четверной диск. На нем были живые записи из кабаре. Там были все. От Окуджавы и Цоя до нас, родимых. Так оно все потихоньку и крутилось. Помню, играли мы в Доме Вахрушина или Баклушина? На Павелецком. Я напился страшно, кажется, оскорбил актера Дмитрия Харатьяна, он рядом тусовался. Дидуров мне тогда впервые сделал выговор. Сам он не пил, не курил, каждое утро бегал. Вообще здоровый был, как бычок, коренастый такой, весь сбитной. Даже странно, что он вот так вот...
Последний раз я виделся с Алексеем Алексеевичем в апреле. Играл на презентации его сборника „Русский рок — новый срок”. Он после моего выступления хвалебную тираду выдал на полчаса, не меньше, а я дослушивать не стал, никогда этого в Дидурове не понимал, и вышел из зала, кто ж знал...
Неделю назад про Дидурова показывали передачу по каналу „Культура”, в ней народу популярно объяснялось, что Дидуров не просто поэт-песенник, написавший кучу советских эстрадных хитов для разных пьех, а „вечно живой символ московского литературного подполья, целая эпоха, которая продолжается и поныне”. Это правда. Сам Алексей Алексеевич в этой передаче вспоминал только своего покойного друга, советского актера Ивашова, и рассказывал про козни КГБ. Про Дидурова говорили много и интересно все, кто его искренне любил, — Дмитрий Быков, Лев Новоженов, Владимир Молчанов и другие красавцы ведущие. Что я обо всем об этом думаю? Думаю, что Дидурову многие, очень многие обязаны своим появлением на сцене. Думаю, что он воспитал целое поколение хороших авторов и просто хороших людей, того же Дмитрия Быкова. Думаю, что со смертью Дидурова окончательно умер Советский Союз. Все теперь будет по квартирам и клубам. Думаю, что передачу, наверное, повторят.
Пусть земля вам будет пухом, Алексей Алексеевич. Спите спокойно, неугомонный.
Вы были лучше всех нас”.
Не могу представить, чтобы дидуровские CD-антологии могли продаваться с прилавков: их, кажется, только дарили. Теперь, когда его нет, я попросил своих коллег и друзей принести мне (поначалу, повторюсь, думал описывать-каталогизировать) то, что он навыпускал, не забывая перечислять тех, кто помог в издании этих черно-белых антологий. Вот два года назад выпущенный двойной компакт “Полифон- и я” (1979 — 2004) — к 25-летию кабаре; тут и архивное собрание, и “новые поступления”. Вот сборники избранных песен на его стихи. Вот, собственно, большие антологические собрания — со своей структурой, своей хронологией (изготовители использовали здесь специальные CD-“боксы”, в которые вкладывали по четыре-шесть дисков).
Ко мне от него этим летом пришли три таких бокса: “Хиты рок-кабаре Дидурова (1979 — 2006)”, “Поем Дидурова” (1979 — 2006) и “Новости и раритеты” (1979 — 2006).
Сто, тридцать два и тридцать пять участников. Как их описывать?2
На четвертом диске “Новостей и раритетов” помещена беседа Дидурова с Дмитрием Быкыовым. Там ближе к концу записи есть такой пассаж: “…Талантливому человеку никогда не позволит Конструктор мира жить медовой жизнью, никогда… („Вот с этим я не согласен, — говорит Быков. — Почему?”) Как только талантливый человек начинает жить медовой жизнью, а талант ревнив, — талант уходит. Остается мастерство, профессионализм, связи, умение работать — это все остается. Но что-то, чему нет названия… Девяносто девять процентов мирового искусства создано… в земном аду. (Быков начинает соглашаться.) В первом, оно же и последнее, письме, которое написал Булат Окуджава мне, четырнадцатилетнему сопляку <…> он написал: Алексей, я должен Вас предупредить, что творчество и талант — это неизлечимые, смертельные болезни, которые убивают их носителей, но приносят счастье окружающим…”3
1 Который не раз писал о Дидурове и его рок-кабаре в своих с будущего года уходящих в историю WWW-обозрениях.
2 Не могу, однако, не сказать: тут есть и запись целого “кабарешного” дня (24 октября 1987 года; ведущий — поэт Владимир Вишневский), и многочисленные записи созданного Дидуровым ансамбля “Искусственные дети”. Наличествуют и подлинные раритеты — тот же Цой, БГ, Панов. Звучит авторское чтение многих стихотворцев — от Е. Рейна и А. Фишмана до И. Кабыш и В. Степанцова. В начале одного такого диска Дидуров говорит о поэтических учителях и называет одного из них, пожалуй, важнейшего для него, — Олега Чухонцева.
3 Окуджава, кстати, рекомендовал Дидурова в Бюро пропаганды Союза писателей, и Алексей принялся ездить с выступлениями по детским домам, тюрьмам и воинским частям. Это называлось “послать на фронт”.
КИНООБОЗРЕНИЕ ИГОРЯ МАНЦОВА
