плохая погода — это просто “Господь отключил свой мобильный”. Об одном и том же она цедит сухо: “дефицит эмоционального фона”, и тут же откровенно признается: “больно”. Высокопарное “упование на милосердье Божие” соседствует с эпатажными прозаизмами типа “регистраторша генитальных особенностей, / по всем правилам / гламурного мейнстрима / разыгрывающая порочность, / но при этом являющая / острую вербальную фригидность”.
Не то чтобы мне была близка такая поэтика. Я-то как раз предпочитаю искать магию больше в музыке, чем в семантике, да и радуют мой слух скорее привычные созвучия. А у Елены Елагиной музыки мало, но напряжен вектор смысла, хотя Бродский и говорил, что вычленение содержания не идет поэзии на пользу.
Но мной движет конкретное любопытство — желание найти еще одного человека, говорящего на похожем языке. И еще — интересует жест и стратегия, с поколенческих, так сказать, позиций. Нужно быть бесстрашной, чтобы предъявлять свои экзистенциальные проблемы, двигаясь при этом поперек общего культурного потока. “Безумство храбрых” в каком-то смысле.
Удалась ли попытка? Не знаю. Но у меня она вызывает уважение.
Ирина ВАСИЛЬКОВА.
1 Елена Елагина. Гелиофобия. Книга стихов. СПб., «Журнал „Звезда”», 2004, 142 стр. («Urbi». Литературный альманах. Выпуск сорок шестой. Серия «Новый Орфей» /14/).
Том Стоппард. Берег Утопии. Драматургическая трилогия. Перевод с английского
А. Островского и С. Островского. М., “Иностранка”, 2006, 479 стр.
Начало трилогии английского драматурга Тома Стоппарда “Берег Утопии” — сороковые годы XIX века… Кладезь сюжетов русской классической литературы. Русские классики — они что делали? Брали историю, характеры, ситуацию, бывшие тогда, в сороковые, и наколачивали их современным “шестидесятническим” содержанием, такую делали “машину времени”, что ли? Тургеневские девушки — они кто? Сестры Бакунины, о которых Стоппард пишет в первой части своей трилогии, — их Тургенев наблюдал, запоминал, чтобы потом смоделировать в другом времени, в другой обстановке. Так что — не чужой для нас материал. Нет, не чужой.
Другое дело, что все это умерло, умерло… А потом было переведено на английский, а потом с английского обратно на русский… Здесь возможны огрехи и прорехи, поэтому для корректировки движения переводчикам Аркадию и Сергею Островским придали консультанта, Никиту Соколова, чтобы, стало быть, журнал “Дело” не превратился в “Бизнес-журнал”, а “Отечественные записки” — в “Известия Родины”. За всем не уследишь. Все равно пару раз вляпались.
Белинский получился “сын земского врача”. Нет-нет, Белинский был сыном уездного лекаря, земская медицина появилась лет через сто после рождения отца Белинского. Это медицина, финансируемая органами местного самоуправления, земствами, чего до шестидесятых годов в России быть не могло. Ладно, фиг с ним, с земством… Понятно же, что имеется в виду?
Подумаешь, знаменитый афоризм Михаила Бакунина не так перевели… Фокус в том, что тут уже не тройной перевод, с русского на английский, а потом на русский, а четверной: с немецкого на русский, с русского на английский, с английского на русский. Михаил Бакунин сформулировал свой афоризм в статье, написанной по-немецки, и подписался французским псевдонимом Жюль Элизар, так что Маркс, недолюбливавший (мягко говоря) Бакунина, эту статью восхвалил и даже писал Энгельсу: “Надо же! Француз, а такую дельную статью написал! Кто бы мог подумать…”
Афоризм такой: “Die zerstцrende Lust ist die schaffende Lust”. Русский, ставший каноническим, перевод: “Страсть к разрушению есть творческая страсть”. (Притом Lust если и страсть, то веселая страсть, страсть-радость, а не страсть-страдание, как Leidenschaft.) А у Аркадия и Сергея Островских переведено: “Разрушение есть творческая сила”. Очевидно, вспомнился кинофильм “Весна”: “Красота — это страшная сила”.
Ладно… Может, это Том Стоппард так бакунинский афоризм переделал. Не будем придираться. Постараемся вникнуть: перед нами три пьесы, “Путешествие”, “Кораблекрушение”, “Выброшенные на берег”, объединенные в трилогию “Берег Утопии”, посвященные русским либералам и революционерам середины XIX века. Актуальны они для нас? Слышу голос: о! еще как! Ведь развитие России остановилось на том же витке или, вернее, вернулось на тот же виток, что и сороковые — шестидесятые годы позапрошлого века. Те же проблемы демократизации общества, реформ, вестернизации… Да нет, вовсе это не так. Все другое. Во-первых, в одну и ту же реку нельзя войти дважды… Во-вторых, вовсе мы не на том уровне, что дворяне середины XIX века. Совсем нас другие проблемы волнуют.
То время давно ушло и умерло, потому издавать эту пьесу стоило бы с обильными комментариями, так, как издали в израильском русскоязычном журнале “Солнечное сплетение” пьесу Тома Стоппарда “Изобретение любви” о знаменитом английском филологе-классике и поэте Альфреде Хаусмене. Причем переводчики и комментаторы Виктор Куперман и Екатерина Неклюдова использовали в своем
