— А во что? — равнодушно повернулась мать.
— В прыгалку.
Мать отвернулась.
— Мам, ты чё? Пойдем!
— А кто будет держать веревку? — странно глуховатым голосом спросила мать.
— Пойдем, пойдем. Я все придумала.
Мать разыскала ту самую веревку.
— Ну, вот видишь, и веревка быстро нашлась. Пойдем!
Они вышли в сад. Вернее, мать вышла. Девочка проскакала, меняя на ходу шаг.
— Ура, ура!
Мать неуверенно двигалась за ней. Дочь выхватила у нее веревку, подбежала к взрослой сливе:
— Привязывай. Вот ветка толстая.
Мать привязала конец веревки к ветви, отошла и стала раскручивать веревку. Дочь прыгала и визжала как заводная. Потом устала наконец.
Они сели на газон. Молчали долго.
— Мам, а папа нас видит?
— Да, конечно.
— Он радуется?
— А ты как думаешь?
— А ему там не скучно без нас?
— Он с нами. Везде. Всегда, — после короткой паузы ответила мать.
— А он не обижается, что мы играем без него?
— Думаю, нет.
— Странно… Я бы обиделась.
Я?
Господи, неужели это я? Высохший, с обвисшей желтоватой кожей, с болезненным взглядом. В свитере, правда модном, купленном тогда еще, в лучшие времена, когда мы ездили в Испанию.
Неужели это я, не имеющий возможности нормально, то есть прямо и гордо, ходить, орущий: “Мама!” — при приступах боли. Совершенно растерявшийся и (не тавтология) потерянный человечек.
Это я, пишущий что попало, как попало о своем бессилии и страхе. Мне оставлен в жизни совершенно определенный сектор — писание дневника. Именно дневника, а не новелл или рассказов. Я ничего не могу придумать. Изобретение сюжета — это уже работа, которую я не способен выполнить. Весь сюжет — я и мои состояния. Вообще возможность свободно писать, не думая о хлебе насущном, — рай для идиотов. И я в этом раю. Я ведь мужик, я обязан тащить в дом деньги, одевать, обувать, кормить всех. Просто защищать. Смотреть, как моя молодая жена-красавица гробится на двух работах, — пытка. Я — вор. Я краду лучшие годы ее жизни. Хотя брак венчанный. А там есть и про это слова.
Я с ужасом понял, что уже не могу управлять автомобилем и собрать силу воли для обязательной работы. Даже небольшой. Потому что (я уже говорил об этом) присутствие в любом, даже виртуальном виде среди здоровых людей добивает меня. Их энергия ломает мои кое-как сляпанные укрепления. Так что хлеб насущный добывать надо как-то иначе. Наверное, есть выходы какие-то.
