высказывание в виде словаря гораздо убедительнее высказывания в виде кроссворда, не говоря уж о клепсидре (см. эпиграф).
1 Попался — это только так говорится. На самом деле мне заказали для него маленькую статью, вот он и попался.
2 Отклик на двухтомник С. Чупринина см. в настоящем номере журнала, в рубрике Аллы Латыниной “Комментарии”. (Примеч. ред.)
3 Наверняка можно было бы вспомнить что-то еще в таком роде, но я ограничусь этими книжками. Придирчивому книголюбу скажу только, что о Павиче я не забыл, просто Павич здесь абсолютно не к месту, хотя бы потому, что ему более или менее все равно, использовать ли форму словаря или, скажем, кроссворда (см. эпиграф), и поэтому в дальнейшем он упоминаться не будет.
4 Если говорить научно, то следует сопоставить словники и формат статей, но, поскольку о науке речь не идет, не будем лишний раз пугать читателя.
5 Это же замечание касается и книг Кати Метелицы, и журнала “Афиша”, которые, правда, прямо словарями не называются.
6 Замечательное столкновение разговорного “старик” и стандартной энциклопедической подачи в тексте заглавного слова.
7 Поскольку “дискурсу” предшествует “гламур”, нетрудно увидеть отсылку к роману В. Пелевина.
Словарь как литературный жанр
В середине 90-х обнаружилось, что дотоле активный критик Сергей Чупринин практически исчез с журнальных и газетных полос. Ну, с критиками это время от времени случается: кто уходит в литературоведение, кто в преподавание, кто в чиновники, кто в себя. Чупринин, выяснилось, ушел в библиографию: замыслил составить словарь всех ныне живущих писателей. Признаться, мне этот замысел показался маниловским и совершенно неосуществимым.
Дотошный и усердный С. А. Венгеров, подзабросивший свои историко- литературные штудии ради библиографии, так и увяз в своих великих замыслах, ни один не доведя до конца, а ведь и соратников успел привлечь, и Литературно-библиографический институт основать (хотя все эти выпуски “Критико- биографического словаря”, “Источников словаря русских писателей”, в которых можно запутаться, — все равно бесценное пособие для филологов). ХХ век приучил к тому, что внушительные словарные проекты осуществляются большим коллективом и растягиваются на десятки лет.
В то, что подобный словарь может составить один человек, вообще мало кто верил. Павел Басинский, например, признавался, что сам замысел Чупринина представлялся ему делом “во-первых, невозможным, во-вторых, странным и непонятным”. Тем не менее Чупринин, посрамив скептиков, в 2003 году выпустил толстенный двухтомник “Новая Россия: мир литературы”, содержащий более 14 тыс. имен. Удивленная литературная общественность ответила глубоким поклоном.
Александр Архангельский, вспомнив о том, что русская литература “оформилась и осознала себя таковой лишь после первого в отечественной истории опыта словаря современных российских литераторов”, составленного митрополитом Евгением (Болховитиновым), сравнил “самоотверженный труд” Чупринина с “болховитиновским подвигом”. Слово “подвиг” замелькало и в других газетных откликах. Павел Басинский, назвав справочник “апофеозом либерализма, в его новом, конца прошлого века, качестве — постмодернизме. (Никаких критериев! Никакой иерархии!)”, констатировал: “С. И. Чупринин попытался загнать в границы безграничную литературную культуру конца ХХ века. И победил!.. можно смело сказать: эпохальная книга”. И даже педантичный А. И. Рейтблат в своей припозднившейся статье (“Новое литературное обозрение”, 2005, № 76), обратив внимание на методологические просчеты автора как библиографа, признает новаторский замысел издания и “громадный информационный потенциал”.
Диссонансом прозвучали какие-то очень личные и нелепые обвинения Виктории Шохиной (“Ex libris НГ”, 2004, 15 января), поставившей в вину автору словаря сами принципы, положенные в его основу: “Нет критериев. Нет ни обзора творчества, ни характеристик произведений, ни их эстетических оценок...” — и неквалифицированные наскоки “Нашего современника” (2004, № 6) — не считать же критикой раздраженное замечание по поводу финансовой поддержки словаря Институтом “Открытое общество” и дежурные обвинения в принадлежности Чупринина к идеологической обслуге “„новой буржуазии”, как правило, нерусского происхождения”.
В том же 2003 году от грандиозного издания отпочковался сокращенный и более массовый вариант — путеводитель “Русская литература сегодня”. Принцип полноты охвата оказался заменен строгим отбором: в словарь вошло менее двухсот имен. Самым уязвимым явилось решение Чупринина исключить биографии писателей с давно сложившейся репутацией, поскольку, мол, сведения о них легко доступны, и сосредоточиться на авторах, которые “либо дебютировали недавно, либо именно в последнее десятилетие сполна реализовали свой творческий потенциал”. Во-первых, не так уж и доступны эти биографии современных классиков. Во-вторых, критерий актуальности оказывается весьма зыбким, и в результате
