Новый Мир ( № 8 2007)

в нем, как известно, невысокий… вот и стоит господин-товарищ Икс, которому второй месяц задерживают его мизерную зарплату, перед рядами красивых пивных бутылок и мучительно размышляет…

А еще мощная пивная пропаганда пугающе овладела юными массами, о чем уже писано- переписано.

Как бы в противовес совмещению пива с водкой существовала еще и традиция пить водку одновременно с чаем. Разницу взаимодействий точно подметил М. Горький.

“<…> пиво быстро опьяняло людей, уже хорошо выпивших водки <…>” (повесть “Хозяин”). (Теперь, кстати, облегчая жизнь поклонникам ерша, производятся всевозможные “девятки”, фабричные заменители коварной рыбешки.) “Пили чай и одновременно водку, отчего все быстро, но мягко и не- шумно пьянели” (там же)

Правда, есть еще и М. Е. Салтыков-Щедрин: “С чаем надобно тоже осторожно: чашку выпей, а сверху рюмочкой прикрой. Чай мокрботу накопляет, а водка разбивает” (“Господа Головлевы”).

И, как пьяный сторож, выйдя на дорогу,

Утонул в сугробе, приморозил ногу…

Песня на стихи Есенина любимая, редкое застолье обходилось без нее. А почему, собственно, сторож пьяный? Должность по замыслу и кругу обязанностей самая что ни на есть трезвая, даже и на Руси, где пьяницей почему-то должен быть сапожник: “Портной — вор, сапожник — пьяница” (пословица). Воровству портного еще можно найти объяснение: при обмерах-размерах, кроях-раскроях может и в свою пользу сработать. А пьянству сапожника? Вероятно, при надомном труде и нерегулярном вознаграждении более других мастеровых он склонялся к злоупотреблению спиртным. Но почему — сторож? Даже не для рифмы. Никого из поющих это не удивляет.

Старуха уборщица в подвальной пивной корит пьяного, стремящегося похулиганить:

— Ты ведь, это, ты не дома, ты ведь (ищет слово) в учреждении находишься!

 

Три сюжета на одну тему

1. Мировой судья, прокурор В. М. Лопатин, впоследствии актер МХТ под псевдонимом Михайлов, вспоминал, как был приглашен в 1889 году к Льву Николаевичу Толстому участвовать в любительском спектакле “Плоды просвещения”. После морозной ночи, проведенной в дороге, путники были разочарованы, не обнаружив за обильным ужином на столе спиртного. К счастью, оказалось, что один из приехавших, осведомленный о порядках в Ясной Поляне, предусмотрительно запасся водкой: “И вот мы по очереди сбегали потихоньку от глаз хозяина в переднюю и здесь, под лестницей, в уголке, согревали себя глотками водки <…>”.

2. В рассказе Чехова “У предводительши” (1885) вдова предводителя дворянства в день именин усопшего устраивает роскошный завтрак, но “на столе есть все, кроме… спиртных напитков. Любовь Петровна дала обет не держать в доме карт и спиртных напитков — двух вещей, погубивших ее мужа”.

Однако опытные гости под разными предлогами по очереди отлучаются в переднюю, откуда возвращаются “с маслеными глазками”. Вечером же Любовь Петровна пишет петербургской подруге письмо, где с восторгом рассказывает о заведенной ею в уезде трезвости и описывает возвышенные к ней чувства гостей, один из которых после завтрака заплакал, целуя ей руку, другой “от волнения” говорил так, что она не разобрала ни слова, а третьему от волнения же и вовсе сделалось дурно.

3. В воспоминаниях Сергея Ермолинского имеется сцена чтения “Записок покойника”, устроенного Булгаковым у себя на квартире для мхатовских китов, но “Василию Ивановичу Качалову и Василию Григорьевичу Сахновскому врачи запретили пить вино, и жены их строго за этим следили. Тогда Лена перед приходом гостей сказала мне, что в передней на книжных стеллажах поставлен графинчик, рюмки и немного закуски. Я должен был время от времени, находя предлог, зазывать в переднюю то Василия Ивановича, то Василия Григорьевича”. Что Ермолинский не раз и проделал. “Влаги в графинчике поубавилось, но зато прибавилось — и заметно! — оживление за столом. Нина Николаевна Литовцева, жена Качалова, даже воскликнула: „Смотри, Вася, ты всегда говоришь, что вино за столом необходимо, а вот сегодня не выпил ни капли, а как оживлен, даже начал читать стихи””.

К последнему сюжету есть вариант, как знать, может быть, он вообще — бродячий: Анатолий Мариенгоф (“Мой век, моя молодость, мои друзья и подруги”) вспоминает эпизод с Качаловым же, но уже у себя дома. Когда Мариенгоф с Никритиной пригласили Качаловых на раков, Литовцева предупредила, чтобы не было ни капли водки, и вот от стола с лимонадом и раками Качалов то и дело отлучается “по надобности”; хозяин, проследовав за Василием Ивановичем, наблюдает, как тот, “подойдя на цыпочках к вешалке, вынимает из бокового кармана демисезонного пальто плоскую бутылку сорокаградусной и прикладывается к ней”.

В нашем гастрономе время от времени ставят столик с бутылками того или иного пива, и две девочки в фирменных фартучках наливают желающим по неполному пластиковому стаканчику, заученно улыбаясь и призывая купить четыре бутылки, чтобы пятую получить бесплатно. Мимо столика пролегает