прославившийся на сцене исполнением роли Мефистофеля. Именно Дин создал образ моложавого и сексуально привлекательного вампира-красавца, опрятного, чисто выбритого, одетого в элегантный вечерний костюм или черный плащ.
Отметим, что в рейтинге самых влиятельных вымышленных существ, проведенном социологами, граф Дракула занял одно из самых видных мест.
Земляные самолеты. Военный арсенал виртуального мира Пелевина пополнился еще одним видом мифического оружия. В “Чапаеве и Пустоте” упоминается первое в мире оружие массового поражения — “глиняный пулемет”. Необычное оружие требует и необычных способов транспортировки. Может быть, земляной самолет — средство доставки чудо-пулемета к месту боевых действий?
Впрочем, на поверку земляной самолет оказывается самой что ни на есть мирной техникой. Скорее даже не техникой, а утварью или предметом культа. Сравнительно недавно этнографы обнаружили, что в Микронезии существуют племена, обожествляющие технологию белого человека. В первую очередь речь идет о самолетах, которые летают по небу и привозят всякие полезные, вкусные и красивые вещи. Такая вера называется “карго-культ”. Папуасы и прочие аборигены строят специальные ритуальные аэродромы, чтобы, так сказать, дождаться кока-колы с неба.
Наибольший расцвет карго-культ получил в годы войны США с Японией на Тихом океане. Американцы создавали на тропических островах военные базы в качестве опорных пунктов для борьбы с японцами. Базы — это снабжение, которое в Океании осуществлялось главным образом воздушным путем. Конечно, грузы, перевозимые янки, им же и предназначались. Однако что-то перепадало и местному населению. Капитуляция Японии положила конец доставке грузов. Что не на шутку огорчило начавших было приобщаться к благам цивилизации аборигенов. Строить самолеты и производить кока-колу они не умели. Встал вопрос — что предпринять, чтобы вернуть былое изобилие? Решение проблемы, по-видимому, пришло из рядов местной идеологической элиты.
Туземцы изобрели то, что ученые позднее и назвали карго-культом. Он включал сооружение насыпных самолетов и имитаций взлетных полос, разжигание посадочных огней, проведение массовых танцев, участники которых были одеты в наряды, напоминающие военную форму янки, и прочие подобные мероприятия. В отличие от российских демократов первой волны, истово веривших в то, что “заграница нам поможет”, туземцы были патриотами и почвенниками (не уверен, впрочем, что этот термин применим к природным условиям Океании). Они ждали подарков, которые несли железные птицы, но не от чужеземцев, а от духов собственных предков. Как и всякая утопическая идеология, карго-идея окончилась ничем, и культ постепенно начал угасать…
Физик Р. Фейнман даже придумал термин “наука типа карго-культа”. Именно к этой категории, по его мнению, следовало отнести многие разновидности гуманитарных наук. Наверняка не последнее место в карго-пантеоне заняли бы и такие некогда почитаемые в нашей стране дисциплины, как научный коммунизм, история КПСС и марксистско-ленинская политэкономия.
Российские же “почвенники” считают, что карго-культ — это вера в демократию западного образца и в эффективность рынка, которую насаждали российские реформаторы. Но добрый западный дядя никогда не примчится к нам на своем голубом вертолете с мешком подарков, чтобы вознаградить за приверженность идеалам свободы и демократии. А если и прилетит, то не для того, чтобы раздать свои карго-подарки, а, напротив, с целью отобрать то, что оставили нам в наследство предки. Ту же нефть или газ или куски нашей территории. Рынок в российском исполнении — не что иное, как имитация взлетных полос, на которые невозможно сесть, предназначенная для приема самолетов, которые никогда не поднимутся в воздух.
В моей трудовой биографии есть эпизод, который я не очень-то люблю вспоминать. В середине девяностых я почти полгода числился в штате организации, гордо именовавшей себя “товарно-фондовая биржа”. Не требовалось большого ума, чтобы понять: на фоне российской карго-биржи земляной самолет туземцев выглядел новейшей моделью “боинга”.
Впрочем, карго-культ понадобился Пелевину не для того, чтобы посмеяться над вечным российским “низкопоклонством перед Западом” либералов или верой в культ предков патриотов- почвенников. Писатель мыслит намного более масштабно. Нью-йоркское или парижское карго ничем не лучше московского. Земляные самолеты одного племени не могут быть лучше насыпных самолетов другого, потому что любая человеческая культура — это карго-культура. С той не слишком существенной оговоркой, что вместо псевдосамолетов люди строят города.
Красная жидкость ( “red liquid”) . Жидкость, которую пьют, или — на языке вампиров — “сосут”, обитатели Empire V. В девятнадцатом веке она называлась “флюид”, а когда в моду вошло электричество — “электро”. Затем это слово тоже стало казаться грубым, и вампиры начали говорить “препарат”. В девяностых годах укоренилось слово “раствор”, а в последнее время — “красная жидкость”. История империи — это история ее языка.
Отношения между людьми и вампирами среди последних принято именовать “симбиозом”. Политкорректность — великая сила. Лучший способ решения конфликта, который кажется неразрешимым, — дать ему хорошее имя. Такое, которое позволит конфликтующим сторонам “сохранить лицо”. В старых учебниках русской истории красочно описывались ужасы татаро-монгольского ига. Новая парадигма исторической науки уже не называет отношения завоевателей, “злых татаровей”, и русских — игом или рабством. Оказывается, это был… правильно, симбиоз. Школа академика Фоменко на основе многолетних изысканий вообще пришла к выводу, что хан Батый и Александр Невский — одно и то же лицо.
Повсеместное торжество принципов политкорректности вызывает недоумение у многих — но не у нас. Потому что мы теперь знаем: законы Empire V неизбежно становятся законами человеческого сообщества.
