— Колокольня-то на месте, а креста-то на ней нет!
— Может, сумерки? Вот и не видно, — сказал чей-то неуверенный голос.
Все замолчали. Действительно креста на колокольне видно не было.
— Все, Мигель, я пойду.
Ехать дальше было невозможно. Дорога в город была затоплена людьми. Я пошел, почти побежал, расталкивая толпу. Люди шли мне навстречу. Я не очень беспокоился о Луисе и о матери Мигеля. Они сильные люди, за такое время вполне могли уйти из города. Но Елисео… Он еще, конечно, крепкий старик, но все-таки хотелось бы его найти. Я спрашивал о нем всех, кого встречал. Елисео никто не видел.
И тут я столкнулся с Луисом.
— Зачем ты здесь? Ты же только завтра?..
— Мы всю ночь ехали. Лошади у источника.
— Где Мигель? Он с тобой?
— Он с лошадьми.
— Нужно выводить всех лошадей. Грузиться и уходить.
— Где Елисео?
— А его нет здесь? В лавке его нет.
— Так где же он? — Изабель охнула. — Я думала, он уже здесь.
— Нет, я его не видел. Его никто не видел. Я побегу в город.
Луис тронул меня за локоть:
— Поздно. Он, наверно, остался.
Это были слова, которых мы все трое боялись. Женщина закусила губы.
— Изабель, иди быстрее к Мигелю. Он же с ума сойдет. Я попробую пробраться в город.
Но идти было уже некуда. Новый толчок был настолько силен, что люди падали. Все видели, что вершина горы начала проседать.
И тогда из пещер, из неприметных щелей начали вылетать птицы. Они поднимались над горой, как облако пепла. Их траурный, осыпающийся крик был прощанием. Они поднимались вверх, они плыли на фоне рассветного неба, но не улетали. Они кружили над городом. Этот птичий стон заставлял кипеть мозги.
Луис крепко держал меня за плечо:
— Это мой отец. Поэтому пойду я.
Я криво улыбнулся. Последние беженцы уходили от города. Люди и лошади шли сквозь рощу. Ветра не было, но пальмы раскачивались, как в бурю.
Гора охнула, и ее вершина провалилась вниз так быстро, как будто под ней была пустота. Когда оседал Верхний Город, взорвались подгорные водоемы, вода ударила в небо и водопадами ухнула в бездну. От Верхнего Города остался один торчащий в небо осколок, похожий на обломанную кость.
— А ведь это дом Мануэля, — сказал кто-то.
Оседающая гора покрылась серой жирной пылью и исчезла. Города больше не было. Он провалился в бездну, как будто мощная рука вывернула гору, как чулок. Пыль оседала на пальмы, скрипела на зубах. Я рванулся вперед, но, сделав несколько шагов, согнулся, как от удара, и опустился на колени.
69
