Разве
Да, социальная нота здесь есть, вполне искренняя. Но мысль в стихотворении развивается не прямолинейно, а музыкально, и следующий вопрос уже не так риторичен:
Только губы с запекшейся кровью
На иконе твоей золотой
(Разве
Преломились безумной чертой…
Порок здесь образует сплав с мукой, со страданием. И в какой-то степени возможен ответ: да, и “это” тоже.
Завершается стихотворение отнюдь не моралистически:
Ты смела! так еще будь бесстрашней!
Я — не муж, не жених твой, не друг!
Так вонзай же, мой ангел вчерашний,
В сердце — острый французский каблук!
Боль, стыд, окрыляющее упоение — все это вместе, нераздельно.
Название “Унижение” внутренне полемично. Любовь проходит испытание унижением и остается любовью. Таков один из парадоксов человеческой природы.
Написанию этого стихотворения в дневнике Блока предшествуют два сюжета. Один — о встрече с “акробаткой из Варьетэ”: “Я рву ее кружева и батист, в этих грубых руках и острых каблуках — какая-то сила и тайна. Часы с нею — мучительно, бесплодно. Я отвожу ее назад. Что-то священное, точно дочь, ребенок”. Далее следует лирический монолог, своего рода стихотворение в прозе, завершающийся словами: “Жить на свете страшно и прекрасно”.
И в эти же дни Блок в сходной стилистике беседует с юной двадцатилетней поклонницей Натальей Николаевной Скворцовой — москвичкой, приезжавшей в Петербург, чтобы встретиться с любимым поэтом, и вызвавшей его интерес. Некоторые письма так и остались в дневнике. 16 ноября Блок записывает: “Унижения не может быть. Влюбленность не унижает, но может уничтожить. Любовь не унижает, а освобождает…”
В сознании поэта сливаются воедино “акробатка из Варьетэ” и девушка из приличной семьи, возмечтавшая потом выйти за него замуж (она почему-то сомневалась в том, что Блок женат). Лирическое “ты” в “Унижении” — это не проститутка, это женщина как таковая. И в общей образно-поэтической системе Блока релятивизована граница между любовью чистой и порочной. Как устранена и граница между “жизнью” и “творчеством”. Уже и Муза, к которой он обращается в программном стихотворении 1912 года, вбирает в себя “ангела вчерашнего”:
И любови цыганской короче
Были страшные ласки твои…
То, что в первой жизни поэта было “темной” страницей, в новой жизни преображается и осветляется.
8. ОПЫТ ЛЮБВИ
Вернемся, однако, в 1897 год, когда врачи рекомендуют Александре Андреевне лечение ваннами на немецком курорте Бад-Наугейм (в современной транскрипции Бад-Наухайм). Это маленький город в Гессене, к северу от Франкфурта и к югу от Марбурга. Александра Андреевна отправилась на курорт вместе с сестрой Марией Андреевной и сыном.
Туда же приехала Ксения Михайловна Садовская, женщина тридцати семи лет, жена солидного чиновника, мать двух дочерей и сына. Подлечиться после третьих родов. Дама привлекательной наружности, в молодости окончила Петербургскую консерваторию по классу вокала.
Что же произошло? На этот счет мы располагаем свидетельствами трех лиц: Александры
