От злости он почти завопил:
— А то, как я весь исхожу от нежности, ты не почувствовала?
— В первую ночь, — сказала она с протяжным вздохом. — Ты меня трогательно голубил. Очень старался мне угодить. И вообще — ты очень старался. Был даже юношески неловок. Меня это тешило и волновало.
— Смешило, — подсказал ей Сизов.
— Если и так, то самую малость. Забота, смешанная со страстью, действует на нашу сестру. Я испытала то самое чувство, что в первые месяцы нашего брака. Я даже забыла, как оно сладко и как пронзительно, мой Сизиф.
— При чем тут Сизиф?
— А при том, что брак, длительный, многолетний брак, — тоже сизифова работа, — сказала назидательно женщина. — Мужчина не хочет с этим мириться.
Он был задет. И сказал с обидой:
— Можешь не продолжать. Я вижу, что сильно тебя разочаровал.
— Ничуть. Я не требовала подвигов. Солдаты — не лучшие любовники. Тем более солдаты свободы. Тем более воины за справедливость.
— Остановись, я сказал. Я понял.
— Ты ничего не понял, дружок. Я же говорю — ты старался. Ты любишь меня. Я это знаю. Поэтому ты хочешь слинять, мой любящий ненадежный муж.
— Я тебе этого не говорил, — сказал он поспешнее, чем нужно.
— Не обязательно говорить. Женщины ощущают, как кошки.
Он помолчал, потом вздохнул:
— Все это грустная история. Дело не в том, чего я хочу. Я рос отдельно от всех ровесников. С Нестором пробовал я сойтись, — как видишь, и тут ничего не вышло. Я должен был с детства дышать без опаски и думать не так, как мне предписано. Традицией, властью, общественным мнением. Я просто не мог от них зависеть. А это возможно не на Итаке. Нет, только на просторах Вселенной. Тот, кто привык не год и не два ставить на кон свою биографию, действовать, перемещаться в пространстве, просто не может греться на солнышке. Пусть и на итакийском, античном. Пусть на груди любимой женщины. На маленькой любимой груди.
— То ли дело — на сизифовом камне. — Она надменно скривила губы.
— Смеешься?
— Оплакиваю, Сизифушко, — сказала она. — Тебя и себя.
Он нерешительно спросил:
— Ты не уедешь со мной, Поликсена?
Она помотала головой:
— Нет, дурачок, я могу быть лишь здесь. Здесь, где я живу не старея. Когда ты сказал о цветущем Некрополе, ты даже не знал, как был ты прав.
Он будто напрягся:
— Откуда ты знаешь, что я так сказал?
Она засмеялась:
— От Нестора. От кого же еще?
Он помолчал. Потом признался:
