Чубаров Виктор Васильевич (1951 — 2007) родился в Риге в семье военнослужащего. После окончания Рижского института гражданской авиации работал инженером смены в аэропорту Вильнюса. Член Союза писателей с 1987 года. Выпустил в Литве три поэтических сборника (1979, 1983, 1989). В начале 1990-х годов переехал в Москву, где окончил Высшие литературные курсы при Литературном институте им. А. М. Горького. Печатался в журналах “Знамя” и “Новый мир”.
Публикация Т. Н. Полетаевой.
…И сегодня сетевая поисковая система выдает на его имя только две ссылки. Это стихотворные публикации, одна из которых была в нашем журнале на границе миллениума. “И прилюдно сердце кружится, / разметав грудную клеть. / Боже мой, даруй мне мужество / долюбить и дотерпеть”.
Последнее время Виктор Чубаров работал курьером и за несколько часов до смерти — а умер он дома, на руках у жены и падчерицы — трудился над составлением отчета своей курьерской службы. Чубаров всегда был ответственным человеком, родные не без гордости говорят, что за 17 лет его работы главным инженером Вильнюсского аэропорта у него “не упал ни один самолет”. В быту он был тактичен и горд: первое — редкость среди поэтов. Его деликатность (не стеснительность!) доходила до того, что в шумных компаниях он обычно молчал, а при важном споре лишь тихо бормотал куда-то в сторону и свое высказывание. Один из его друзей очень точно заметил, что если
вы прислушивались к этому бормотанию, вас всегда ждали оригинальность и неожиданность мысли.
Незадолго до кончины Виктор словно бы невзначай процитировал вслух стихи своего товарища Александра Еременко: “Даже если все переиначить — / то нагнется к твоему плечу / в позе, приспособленной для плача… / Дальше тоже видеть не хочу” — и с нажимом повторил последнюю строчку. Словом, так и не поехал в больницу, к, возможно, спасительному реанимационному режиму, и боль терпел, до последнего, в одиночку.
Он и был одинок — “я никогда в жизни не видел своего читателя”, — впрочем, к родным и нескольким друзьям, ценящим его стихи, эта фраза не относилась. Но ни на окраине империи, ни в центре его не знали. С наступлением “перестройки” Чубаров уехал в Москву: “Не хочу жить под литовцами”. Между прочим, в его лирических книгах, вышедших в Прибалтике еще до окончательного наступления новых времен, нет ни одной конъюнктурной ноты.
А было у него, как я успел почувствовать и из стихов, и из нашего редкого общения, обостренное чувство фальшивого, неточного, приблизительного. Возможно, поэтому он был очень пытливым, испытующим, совестливым человеком. В стихах, которые он в последнее время все сильнее и сильнее “обнажал”, Чубаров словно бы старался нащупать какой-то заветный атом высказывания, дойти до последней правды, до того, что внутри. Добавлю, что парадоксальность мышления органично соединялась у него с дивным чувством юмора, отраженным во множестве посвящений и стихов “на случай”.
Верю, что наша публикация его маленького “избранного”, включающего в себя и стихи последнего года, поможет — по слову Баратынского — отыскать ценителя стихов Виктора Чубарова еще в нынешнем читательском “потомстве”, по которому он очень скучал.
Павел Крючков .
Из стихов 1978 — 2006 гг.
* *
*
Букашёнок ползет по стене.
Задней ножкой колотит.
Поумерилось прыти во мне.
Поубавилось плоти.
Испаряюсь почти наяву.
Ну да как-нибудь переживу.
Тело — тлен. Все равно не грешу,
