одной сестры.
— А чего не сообщили? — Юрьев слегка обиделся. — Тем более давайте ко мне.
Дарья стала мягко отказываться — дети не совсем здоровы, у Игоря, мужа, важная статья, ехать неудобно...
— Все, короче, — перебил Юрьев, — я выезжаю за вами. Готовьтесь. — И положил трубку: если уж категорически не хотят, то пусть перезванивают на мобильный.
Пригласил и сослуживца Олега с семьей. Олег работал у них около года, успели сдружиться, и жены нашли общий язык; дочь Олега была почти ровесницей младшей дочери Юрьева — хорошо играли. В общем, со всех сторон удобные гости.
— Хватит, — сказал себе, закрыл записную книжку.
Посидел в кресле... На кухне жена громко стучала ножом по доске, младшая рисовала, старшая читала в своем уголке.
— Насть, а почему ты маме не помогаешь? — спросил Юрьев.
Дочь оторвалась от книги:
— Она не просила.
— А что, тебя обо всем просить надо? Скоро замуж уже, и всё как ребенок. — Юрьев улыбнулся, давая понять, что шутит, но эта собственная шутка кольнула: действительно, лет через пять вполне может выскочить. — Иди, — снова посуровел, — предложи маме помочь. А я стол раздвину.
И за тетей Дашей надо ехать. Кстати, твой брат Володя прилетел. Слышишь?
Дочь отреагировала — якобы удивленно приподняла брови; прошла на кухню. Юрьев проводил ее взглядом, с тоской подумал: “Красивая девка растет. И достанется какому-нибудь...”
Обеденный стол раздвигали редко — раз десять в год, на большие праздники. Обычно же ели на кухне, да и собирались вместе лишь по вечерам и в выходные...
Юрьев поставил стол в центре комнаты, покачал. Да, болты, соединяющие столешницу и ножки, ослабли. Достал с антресоли плоскогубцы, подтянул. Налил себе еще немного вина. Постоял, огляделся. Все вроде нормально, порядок.
— Ладно, я за Дарьей, — заглянул на кухню. — Пока туда да обратно-— часа два займет. Маринку позвал, Олега.
— Хорошо. — Жена распускала ножом вареную колбасу на пласты. — Осторожнее только.
— В смысле?
— Ну, ты ведь выпил... И масло растительное купи по дороге, у меня на дне.
Юрьев поморщился:
— Утром не могла сказать? Теперь снова по магазинам...
— Извини.
— Да ла-адно. — И возникло чувство, какое бывало в детстве, когда родители в его день рождения заставляли что-то делать; Юрьев вздохнул и стал натягивать куртку.
Уже с порога велел жене:
— Много не надо наготавливать. Так посидим... без обжираловки.
Перевод часов на зимнее время всегда выбивал из колеи. Вот самое начало четвертого, а уже начинает темнеть. И настроение соответствующее, какая-то тревога, точнее — беспокойство, словно важное сделать забыл, в чем-то ошибся, что-то пропустил, но есть шанс наверстать и поправить. И Юрьев торопился, энергично жевал “Орбит”, то и дело поглядывал в зеркало заднего вида, будто ожидал погони.
Погони не было, улицы пустынны, по асфальту, как рассыпанная мука, метется снежок... Скорей бы выпал настоящий — в прошлом году почти всю зиму снега не было, дни стояли черные, жуткие, такая была депрессия...
