называете? Электрические грозы, да. Очень сильные.
— А скажите, товарищ марсианка… — Он подумал. — Что же вы скрываетесь? Ну, я понимаю, наверное, вы не хотели показываться буржуям и помещикам. А теперь? Вот вы прилетели к нам сюда... Зачем?
— Мы беженцы, — сказала она.
Он так удивился, что уронил хлеб.
Женщина пододвинула ему крынку с молоком и улыбнулась. Молоко тоже было каким-то зеленоватым, но вкусным.
— Чему вы удивляетесь? — спросила она. — Разве у вас нет своих беженцев?
Он вспомнил худого мужчину с тонкой талией и широкими плечами и его красивую жену. Сейчас нельзя заводить семью, подумал он. Иначе гниль заберется в самое сердце, и будешь, как эти, вместо того чтобы драться до последнего патрона, бежать, как заяц, спасая жену и детей. Заяц. Заячий остров.
— Беженцы от кого?
— От войны… У нас идет война… так давно, что никто и не помнит, когда она началась.
— А кто с кем воюет?
— Все со всеми.
— А что же… ваш пролетариат не восстанет? Когда война… это очень удобно, это хорошо, это революционный момент. Товарищ Троцкий…
— У вас, похоже, много товарищей, — сухо сказала она.
— Это обращение, — пояснил он. — Это значит — мы все, все, кто строит светлое будущее, братья. Друзья.
— Понятно. Кстати, что это у вас на плече? Повязка? Вас ранили?
— Да… Кое-кто сопротивляется. Не хочет строить светлое будущее.
— Все как всегда, — сказала она и прикрыла зеленые веки. Потом открыла их, резко, будто хлопнула крыльями бабочка, серебряные глаза блеснули в полумраке.
— Хотите посмотреть на товарища Троцкого?
Никодим поглядел в узкое окошко и увидел, что снаружи стоит сиреневатый густой свет, а река плотно застлана туманом, но небо оставалось чистым, лишь луна стала бледная и полупрозрачная, как льдинка.
— Как это возможно? — удивился он, но женщина уже встала и, подойдя к крохотному сундучку, который он попервоначалу не заметил, поставила его на стол и открыла крышку. В крышку было вделано зеркало, и он видел бледное в сумраке лицо Янки и зеленое — женщины с Марса, и обе сидели одинаково, подперев рукой щеку.
— Только пролетариат, вооруженный знанием, — начал он, но лицо Янки в зеркале заволокло туманом, и он увидел человека с торчащей вверх гривой жестких черных волос, с блестевшими на носу круглыми очками, в черной кожаной куртке, почти такой же, как у него самого, он говорил что-то, вздернув кверху руку, сжатую в кулак. Человек стоял на трибуне в белом зале с колоннами, а перед ним волновалось море лиц, и люди кричали что-то, и вся сцена была залита ярким белым светом…
— Вот это и есть электричество, товарищ марсианка, — сказал он, жадно подавшись вперед.
— Да-да, — согласилась женщина.
— Так вот он какой, товарищ Троцкий… А товарища Ленина можно?
— Товарищ Ленин сейчас отдыхает, — строго сказала женщина.
— А… я могу послать сообщение товарищу Троцкому? Или Богданову?
— О чем? — удивилась зеленая женщина.
