же в недавнем прошлом тусовка премиальная, — это всего лишь производное от куда более серьезного и тоже находящегося сегодня при последнем издыхании проекта. Я имею в виду тусовку, условно говоря, соросовскую. Я имею в виду зомбирование населения (а применительно к нашим делам — той его части, которая традиционно слывет читающей публикой) не то чтобы западными буржуазными ценностями — такое было бы как раз не так уж и страшно, — а теми же ценностями в их чудовищно упрощенной, феноменально вульгаризованной и вместе с тем бесконечно агрессивной версии от „прорабов перестройки”. Версии, прошу заметить, доморощенной, а значит, и клановой, а значит, и семейственной, а значит, и насквозь коррумпированной. Применительно к литературе дело обстояло (а во многом и сегодня обстоит) так: то, что нам не нравится по соображениям политическим или этическим, мы объявляем не существующим эстетически!”
Виктор Топоров. Инсайт. Литературные итоги 2008 года. — “Частный корреспондент”, 2008, 22 декабря <http://www.chaskor.ru>.
“В поэзии уже давно перешли от экономического принуждения к внеэкономическому, то есть сборники не продают, а раздаривают. В преддверии „конца гламура” в поскучневших и обедневших реалиях главным гламурным поэтом несколько неожиданно стал Воденников, а главным антигламурным — вполне предсказуемо — Емелин. Пишет Емелин (по справедливой самооценке) хуже, чем десять лет назад, но все равно он сейчас, похоже, единственный, кому есть о чем писать. Имеются, правда, обнадеживающие признаки того, что вот-вот прервет затянувшееся молчание Александр Еременко. В Питере слышны поэтессы-матерщинницы Дудина и Романова и их собрат по духу Мякишев. В том смысле, что, кроме этой троицы, не слышно вообще никого. Хотя в песочнице стоит страшный, а главное, почему-то веселый визг”.
Денис Тукмаков.
“Борхес насчитал всего четыре истории, о которых мир только и рассказывает тысячелетиями: об осаде укрепленного города, о возвращении, о поиске и о самоубийстве бога. С тех пор число это принято только сокращать; не останусь в стороне и я. По мне, так история всего одна — о герое и смерти. Только это и интересно. Только две эти категории представляются важными. Потому что обе они — восторг перед героем и осознавание неизбежности смерти — отличают меня от скота”.
Алексей Цветков. Воспитание чувств. — “
“Эволюция — непререкаемый факт, но она ни в коем случае не всеблагой бог, и ее интересы с нашими не совпадают. И Дарвин 150 лет назад открыл нам печальную правду о нас самих не затем, чтобы мы закрывали на нее глаза”.
Ян Шенкман. Мой Лимонов. — “Литературная Россия”, 2008, № 51, 19 декабря <http://www.litrossia.ru>.
“Наверное, подсознательно Лимонов понимает, что его место там — среди героев 70 — 80-х. Хоть он и пытается выглядеть ультрасовременно и быть в потоке, все-таки его место там. Его еще арестовывают на „Маршах несогласных”, с его именем по-прежнему ассоциируются черные знамена и поднятые вверх кулаки. Но сами черные знамена и поднятые кулаки устарели. Сегодняшний радикализм должен выглядеть как-то иначе, не так, как в 1968 или 1992 годах. Бунт по-лимоновски остался в прошлом. Впрочем, в прошлом осталось полстраны. По собственному желанию. Слишком уж мрачным выглядит наше будущее. Даже охранники его, молодые ребята с интеллигентными лицами, — тоже оттуда, из восьмидесятых. Они не монтируются с реальностью за окном, хотя им, наверное, лет по двадцать. А еще я обратил внимание, как он постарел. Чуть сутулится, держится немного церемонно и старомодно. Это опять-таки не в упрек. Мне такой Лимонов как раз симпатичен. С возрастом в нем проступает что-то человеческое. Не что-то, а действительно человеческое. Он устал, он сбивается, он не очень хорошо чувствует ситуацию. И это гораздо симпатичнее, чем всякие мускулистые жесты”.
“Я вообще думаю, что он не писатель. Без обид. Он просто ошибся дверью. Персонажи часто хотят быть авторами. Но они персонажи, действующие лица, герои. Рядом с Лимоновым по идее должен был бы жить еще один Лимонов, другой Лимонов, который описывал бы его жизнь. А так — пришлось ему самому. Я тоже не отказался бы от второго Яна Шенкмана где-то рядом, неподалеку. В одиночку не справиться, в одиночку — невмоготу”.
Глеб Шульпяков. “Наш читатель — это наш автор!” Поэт и главный редактор “Новой Юности”: “Нюх на живое”. Беседовал Дмитрий Бавильский. — “Частный корреспондент”, 2009, 2 января <http://www.chaskor.ru>.
“Наш журнал пытается совместить и арт-издание, и журнал типа „Иностранки”, и классический русский „толстый” журнал. Такова концепция, „величие замысла”. То есть мы публикуем и переводные тексты, и искусствоведческие, и современную русскую литературу — прозу-поэзию. <...> Наш читатель — это наш автор. Таково свойство
современных литературных изданий — при катастрофическом падении аудитории и вообще читающей публики быть изданием для литераторов”.
“Моя эстетика касается только меня, и держу я ее при себе. Я сейчас скажу страшную вещь, внимание: никаких эстетических принципов в редакторстве не должно быть. Повторяю: никаких, ноль. Нужно только одно — нюх на живое. Стихи должны быть живыми, то есть написанными по одной причине — потому что не написать их человек не мог. Все остальное — дело техники”.
