ветра стряхнув на пульт
улья. Твой офис, пасечник, —
цель и конец пути
судеб в гирляндах праздничных,
в желтом меду кутьи.
* *
*
Ночные мысли не хороши —
то в коммунисты идут, то в наци,
все сплошь наемники, латыши:
гони колонну, затвором клацай.
Слой между беженцами и СС,
меж власти видимостью и воли.
Штыки и дула наперевес
у проходящих гуськом в конвое.
Сукно — обиды, подкладка — месть,
и взвод чтоб кровью к рассвету мылся —
вот весь и довод под ребра лезть
металлу ночи и черной мысли.
Вот вся и радость — разбередить
боль на прощанье, на праздник — злобу,
всходя в казарменный парадиз
формальных логик, приставших к слову.
Я с ними тысячу и одну
провел, сводя их, когда светало,
в шеренгу честь отдающих дню,
в строй часовых у мемориала.
Нехороши-то нехороши,
но что еще, кроме них? Не сны ли?
Или настенных секунд гроши?
И жалоб горше нет, чем ночные.
