достаточно для того, чтобы гордиться сегодняшним звукоархивным искусством. В проекте «Стихи вживую» поэты читают перед камерой (в результате получается более чем элегантный клип!) два стихотворения — свое и чужое. Изначально предполагалось, что чтение стихов другого поэта автоматически приводит этого, прошу прощения, чужого на ту же аудио- видеоточку, он тоже читает свое-чужое, затем приходит следующий и так далее. Увы, соблюсти такую безусловную строгость сюжета не удалось, но это и не важно: аналогов такому предприятию в Рунете пока что нет.
О собственных трудах я здесь распространяться не стану. В Сети еще пока «спит» наш старый проект «Звучащая поэзия» (полторы сотни голосов) — по одному стихотворению в авторском чтении на каждую стихотворную подборку в «НМ» (на протяжении двух с лишним лет). Возможно, мы его и продолжим.
К десяти авторским дискам, выпущенным зимой 2004-го, дописаны еще пятнадцать, которые ждут своего архивного издания, своей работы. Надеюсь, что мы снова окажемся в одной связке с теми, кто помогал нам тогда, пять лет назад.
…Мне также радостно сейчас думать, что каждый наш обзор внимательно комментировался в ЖЖ-блоге «Фонографика» энтузиастом звукоархивного дела Павлом Сухолинским <http://prs2100.livejournal.com> , много сделавшим для воскрешения имен и записей, для оперативного отслеживания сегодняшней звуковой отечественной культуры. Спасибо ему.
Наконец, перефразируя Владимира Губайловского, написавшего, что поэт должен читать свои стихи, я прошу вас почаще их слушать и — попрощаюсь.
Горячая благодарность всем, кто поддерживал нас в течение этих трех лет.
До — будущих обозрений звучащей литературы.
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ДНЕВНИК ДМИТРИЯ БАВИЛЬСКОГО
Коллажи Михаила Гробмана из коллекции Виктора Новичкова
Думая о творчестве художника Михаила Гробмана, ловишь себя на том, что деятельность его норовит убежать от четких дефиниций; Гробман — из тех, кому с комфортом удается сидеть сразу на нескольких стульях.
Начать с того, что Гробман — русский художник, последние десятилетия работающий в Израиле, ставший классиком израильского искусства и при этом не отказавшийся от русского языка, участвующего практически в каждой его картине.
Гробман не только живописец, но и скульптор, график, инсталлятор, осознанно разрабатывающий внежанровые пространства и наполняющий свое искусство трудно уловимым «веществом жизни».
Это человек, в первую очередь создающий среду обитания , существующую вне и мимо артефактов: свой ближний круг, арт-кружок, с выставками и издательством, цементирующим интеллектуальную жизнь нынешнего Израиля.
Непонятно, что для Гробмана важнее — сгустки работ, принесших ему всемирную известность, или жизнь, бушующая вокруг: свободный левантийский образ жизни, интернациональный салон, сгруппировавшийся вокруг имени и выставок, салон в их с женой Ириной тель-авивской квартире.
Ты расколол свою судьбу
На две несчастных половины
Рыдай безмолвною слезой
Кусай небритую губу
Пред этой жизненной грозой
