бы. Вряд ли бы она так уж сильно переживала. А он зато спокойно продолжал бы себе по-прежнему. И починил бы мотор, может, даже новый бы купил. Ну и вышел бы наконец в море...
Никуда его жена, оказывается, не уезжала. Ни в Ашдод, ни в Ашкелон. Аркадий нашел ее в наемной квартире около новой тель-авивской автостанции, в трущобном квартале, населенном в основном нелегальными иностранными рабочими.
На звонок приоткрыл дверь пожилой негр с изрытым оспой лицом и пустой глазницей. Второй его глаз подозрительно смотрел на Аркадия.
— Здесь должна жить моя жена, — сказал Аркадий.
— А! — укоризненно сказал негр и провел его в комнату.
На кровати, прикрытая не слишком чистым одеялом, полусидела и улыбалась ему его давняя большая жена. В ее улыбке не хватало всех нижних зубов и части верхних.
— Аркашечка, крошечка! — сказала она и растянула губы в улыбке еще шире, так что они сомкнулись посередине, а ее гордый греческий нос навис над подбородком. — Разыскал меня, маленький мой! Что, узнаешь свою красавицу?
Негр стоял подле кровати и неподвижно смотрел на Аркадия своим одним глазом. Где-то поблизости гремели посудой, слышался детский плач.
— И что же тебе теперь надо?
А Аркадий и сам не знал, что ему теперь надо.
Просить развода?
Просить развода у этого расплывшегося существа с полуседыми крашеными космами, с лежащими на коленях мешками грудей и без зубов?
Надо было что-то говорить. Расспрашивать, как она прожила эти двадцать лет, может быть, рассказывать что-то о себе. Но он не хотел знать, как она прожила эти двадцать лет, и рассказывать о себе тоже было ни к чему.
— Ты что, болеешь? — спросил он.
— Болею? — засмеялась она. — Нет, я теперь всегда здорова. Просто отдыхаю. Ночами работаю, если повезет, а днем отдыхаю!
— Оставьте нас, пожалуйста, — обратился Аркадий к негру на иврите.?— Нам надо поговорить.
Негр взглянул на женщину. Та придержала его за локоть:
— Нет, Сэмми нам не помешает. Какие уж там у нас с тобой секреты! Да он и не понимает по- русски.
— Он что, твой приятель? Ты с ним живешь?
— Да, это мой лучший приятель. Да, я с ним живу. С ним, и с его женой, и с их внуками, и с их дочкой, и с зятем. Зятя дома нет, а так все здесь. Хочешь, познакомлю? Линда, поди на минутку! — крикнула она в сторону кухни.
— Нет, нет, не надо!
— Ну, не надо так не надо.
— И ты вот так с ними и живешь?
— Вот так и живу. Положим, не “вот так”, а снимаем вместе. За денежки. Две комнаты они, одну я. “Вот так” со мной жить — желающих не найдется.
— Как знать, может, и найдется, — мрачно пробормотал Аркадий.
— Что ты там бормочешь? — переспросила жена, и в ее голосе Аркадий услышал отзвук знакомой, когда-то ненавистной, интонации. Но никакой ненависти не ощутил.
Кто может сказать наверняка, какие побуждения движут поступками человека? Однозначно объяснить его действия?
